"Михаил Берг. Письмо президенту " - читать интересную книгу автора

как водится, - на Восток, но обыски проводились и у Кривулина. И вот ему
после того, как вывезли многопудовые ящики с арестованными рукописями (и
среди них мой роман Отражение в зеркале с несколькими снами, который в
спешке и в атмосфере воинственности записали в протоколе как Сражение в
зеркале), так, вот после обыска - в этот же день или, вызвав по повестке на
следующий, ему говорят: "А не хотели бы вы издавать журнал или альманах,
вполне легально, без всякого самиздата, а официальным типографским образом?"
Тут я должен тебя предупредить, что рассказываю это с Витькиных слов, а
Витька - как бы это сказать - короче, он любил виньетки и узоры в рассказах,
то есть ему не нравились прямые, он любил крутые повороты и лихие обгоны;
это я к определенной осторожности, с которой имеет смысл относиться к тому,
что рассказывается с его слов - по сути, все правда, однако некоторые детали
могут быть чуть иными. Но, повторю, в основе события истинные, да ведь и ты
о них, возможно, знаешь, не меньше моего. Ведь все это были тебе очень
хорошо знакомые люди, все, как на подбор, имевшие птичьи псевдонимы -
Воробьев, Коршунов, Лунин и т. д. У тебя, кстати, какой псевдоним был? А,
вспомнил, - Платов. Но это потому, что ты был в первом, в отделе разведки, а
эти ребята во главе с героем перестройки Олегом Калугиным, кто в
следственном управлении, как твой дружбан Черкесов, кто в так называемой
пятерке, 5-м Управлении КГБ, специализируясь на идеологических диверсиях.
Однако думаю, что в общих чертах знали о занятиях друг друга, иначе как бы
ты с Черкесовым подружился настолько, что всюду за собой таскаешь и,
говорят, подумываешь сделать новым главой ФСБ? А Николай Патрушев где
работал? А твой военный министр Сергей Иванов? Все они отсюда, из родного
Ленинграда - защищали от нас родину, святое дело. Но как говорится, друзей
не выбирают, хотя нет, это родину и мать не выбирают, а друзей выбирают нам
обстоятельства, ну а дальше - скажи, кто твой друг, да здесь и так все
понятно.
Ладно, остановился я на том, что Вите Кривулину предлагают обмен - ты
закрываешь свой нахальный нелегальный самиздат, пишешь в Литературную газету
покаянный подвал, мол, так и так, попутали бедного инвалида бесы-искусители
с гнилого Запада, поддался я на их посулы в виде иудиных 30 серебряников,
все равно на проверку оказывавшихся фальшивыми, и продал нашу родную
коммунистическую партию на поругание извергам и идеологическим диверсантам.
Вот, значит, сначала продал, а теперь, мол, все понял и хочу опять служить
родной советской власти, как ей мой папа, капитан, служил, и мама, тоже
как-то там, служил. Ну, в общем, акцент не нужен, и смеяться нечего, но
смысл такой, сам все потом додумаешь, не маленький, читал, как покаянные
письма пишутся, а в обмен - теперь слушай! - станешь во главе молодежного
литературного объединения, типа Молодого Ленинграда, и будешь готовить его,
скажем, раз-два в год, как получится, как сможешь собрать хороший,
качественный литературный материал.
Кривулин уверял, что сразу с негодованием отказался, но я Витьку знаю,
и уверен, что сначала он долго и азартно торговался, он это вообще обожал,
тем более, что те, кто смотрели при этом в его хитрые косые глазоньки и
слушали его кудрявые речи про триста лет русской литературы, возвышающиеся у
него за спиной, через два часа не понимали вообще ничего. Он был на самом
деле уверен, что может обвести вокруг пальца любого, тем более кагэбэшника в
невысоком чине (чины для него всегда имели большое значение). Им, кажется,
занимался господин Воробьев. Я это очень хорошо знаю, потому что Витьку