"Василий Павлович Бережной. Хронотонная Ниагара" - читать интересную книгу автора

- Я, кажется, заболеваю, Ари, - сказал Альга. - Все время
мучают меня голод и жажда. Ем и не насыщаюсь, пью - и не мо-
гу напиться.
- То же самое происходит и со мной, - спокойно отвечала
Ари. - Это нормальное явление.
- Нормальное?
- Да, мой милый. Взгляните на осциллограф: поток хронот-
ронов усилился более чем в десять раз. Эти частицы не экра-
нируются, все формы материи, по крайней мере, те, которые
нам известны, прозрачны для носителей времени. Но они исклю-
чительно активны, в природе нет ни одной элементарной части-
цы, захваченной хронотроном.
- Естественно, вневременной материи не существует. Но мы
ведь движемся с такой скоростью...
- Что время должно бы замедляться, верно?
- Согласно релятивистской теории.
- Я уже думала над этим. Здесь совершенно иные компоненты
пространственно-временного континуума. О них не знали и не
могли знать физики. Кстати, это вам материал для философских
обобщений.
- Какие компоненты вы имеете в виду?
- Интенсивный поток свободных хронотронов. Для нас теперь
время буквально летит. В этом пространстве скорость хронот-
ронов катастрофически увеличилась.
- И что это, по-вашему, значит?
- Что за один наш условный сатурновский день мы проживаем
не меньше десяти.
- Проще говоря, стареем?
- Да, мой милый Альга, мы интенсивно стареем.
Философ влюбленными глазами смотрел на нее и не замечал
никаких признаков старения. Наоборот, ему казалось, что Ари
расцвела, стала здоровее и еще прекраснее. Ах, какая же она
красивая! Даже те короткие минуты, когда они сменяли друг
друга в кабинете управления и он мог приласкать ее хотя бы
взглядом, наполняли его душу неописуемым блаженством. А это
ее "милый мой" прямо-таки обжигало его огнем. Сколько раз
порывался он признаться в любви! Слова уже готовы были сор-
ваться с губ, но каждый раз непреодолимая стыдливость, сму-
щение, застенчивость, черт знает что еще, какой-то непонят-
ный страх налагали категорическое вето. Потом, оставшись
один в своей кабине, он безжалостно ругал себя за нереши-
тельность и высмеивал свои мысли и желания. Ну разве это не
глупость - стремление хотя бы коснуться ее платья!..
Вскоре Альга заметил у нее первые морщинки возле глаз.
Они придавали ее облику страдальческое и вместе с тем ирони-
ческое выражение.
- Вы уже седеете, мой милый Альга, - сказала она однажды
то ли с сожалением, то ли с укором.
- Неужели? - философ схватил себя за волосы, словно мог
на ощупь ощутить седину. - Это, наверно, мудрость проступа-