"Михаил Березин. Аль-Капоне мертв..." - читать интересную книгу автора

насыпь. А здесь ребята в черном камуфляже добивали остатки нашей бригады,
тех, кому удалось выбраться из вагонов. Противогазы они уже посбрасывали,
чтобы не создавать себе лишних помех. Кое кто из наших делал попытку отойти
к лесу.
Поскольку вся баталия разворачивалась справа от меня, я развернулся, и
нажал на спусковые крючки обоих автоматов.
Поначалу они не могли понять, откуда огонь. А когда до них, наконец,
дошло, что огонь фронтальный, было уже достаточно поздно. Некоторые, правда,
пытались в меня стрелять, но тут внезапно сели на земле притворившиеся
убитыми Малинский и Троян, и новая порция черных фигурок покатилась с
насыпи.
Теперь пришла их очередь прятаться в вагоны.
Я присоединился к своим, споткнувшись между делом о безжизненное тело
Глотченко, и мы принялись будто ненормальные садить по окнам. На насыпь
хлынул стеклянный дождь. Мы все стреляли и стреляли, превращая поезд в
гигантский дуршлаг, но тут неожиданно Троян рухнул. Я попытался выяснить,
откуда опасность, однако успел получить пулю в плечо, прежде чем понял, что
несколько головорезов Верлиоки забрались под вагоны и оттуда, из-за колес,
ведут огонь.
- Отходим! - крикнул я Малинскому.
Мы скрылись за деревьями. Первым, кто встретился нам на пути, был Биба.
Он пробовал ползти в сторону дороги. При этом двигал руками и ногами, будто
черепаха, но оставался на одном и том же месте. Малинский наклонился, впился
взглядом в рану на спине, и, не говоря ни слова, пустил ему пулю в затылок.
А когда мы уже почти достигли дороги, нас обогнал новичок Карманов. Он
прыгнул в первый же попавшийся "Мерседес", и больше мы его никогда не
видели.
Мы с Малинским посмотрели друг на друга. Оба понимали, что бригады
больше нет и возродить ее нам не под силу.
- Кассу делим поровну, - сказал он мне.
- На троих, - отозвался я.
- Кто третий?
- Карлюкин.
- Согласен. Сейчас доберемся до Хутора, и я займусь твоим плечом.
- Да уж не помешает. - Кровь обильно стекала по моей руке.
Мы принялись осматривать "Мерседесы", выбирая два лучших. И в одном из
них неожиданно обнаружили атаманшу. У нее была прострелена шея и что-то
булькало внутри.
И надо же, как раз в этот момент у нее за пазухой затрещал телефон.
Непослушными руками она достала его, несколько раз булькнула в трубку, жадно
впитывая в себя льющийся из мембраны голос, и потом ее взгляд остекленел.
Настала моя очередь, и я прижал к уху согретую ее телом пластмассу.
- Да, поросенок? - сказал я хмуро.
На том конце провода молчали. И я молчал.
- Позовите, пожалуйста, маму, - раздался, наконец, капризный детский
голос. - Я еще не все ей успел рассказать.
- Никакой мамы здесь нет, - отрезал я. - И не смей больше звонить.
Слышишь ты, гаденыш?! - И бросил трубку атаманше за пазуху.
Конечно, каждый из нас об этом догадывался. О том, что вовсе не с
любовником воркует Кровавая Мэри. Но нам больше хотелось верить в волосатого