"Нина Берберова. Аккомпаниаторша (Повесть) " - читать интересную книгу автора

какие-то твердые... Бросьте вы своего мальчишку. Он очень смешной.
Я похолодела.
- Пусть бы молод был, или глуп, или некрасив, или еще что. А ведь ваш -
просто смешной. Бог его знает, а без смеха на него смотреть невозможно.
- Откуда... вы знаете?
- Да и знать нечего. Ну неужели это любовь?
- Мы поженимся, - выжала я.
- Не может быть! Ну уж это совсем анекдот. Ведь он телеграфистом будет.
- Почему телеграфистом? Он на юридическом.
- Это ничего, а будет все-таки телеграфистом. И всю жизнь у него будут
болеть зубы.
(У него, действительно, недавно был флюс.)
- ...и когда вы будете с ним гулять под ручку...
- Мария Николаевна, не надо!
- Почему не надо? Это - жизнь. Божий мир устроен прекрасно, ведь
правда?
Я сидела и молчала. Лучше бы она сказала: "Я запрещаю вам путаться с
этим молокососом" или что-нибудь в этом роде. Да, по сравнению с ней, все
люди были жалки и смешны.
- И потом, вы знаете, мы скоро уедем.
- Куда?
Она подошла ко мне, положила мне руку на плечо и посмотрела - не на
меня, на свою руку.
- За-гра-ни-цу, - сказала она едва слышно, будто стены могли ее
услышать.
И вот первокурсника своего я больше не видела. Я вдруг поняла, что
история с ним - отступление от главной линии, взятой мною еще в Петербурге,
я поняла, что, кроме Травиных, в моей жизни не должно быть никого. И опять я
начала приглядываться, прислушиваться к ним, но ничего из того, что мне надо
было, не доходило до меня.
Мы, действительно, осенью выехали из Ростова, и через Новороссийск
прибыли в Константинополь. Павел Федорович делал нашу жизнь легкой и
беспечной, - это второе путешествие было безопаснее и проще первого, но
кочевая жизнь моя должна была кончиться только весной 1920 года, ровно год
продолжалась она и того, чего я ожидала от нее, не принесла мне. Я сжилась с
Травиными, я стала членом их семьи, я была первой слушательницей Марии
Николаевны и в то же время ее слугой. И за ней, и за Павлом Федоровичем
постепенно и окончательно рассеялся дым какого-то неблагополучия и тайны,
который так долго меня беспокоил, но я знала, что настанет день, он
сгустится снова, и я узнаю все, что так хочу знать.
Итак, весной 1920 года закончилось наше третье путешествие - мы были в
Париже.
Помню, шел дождь, был вечер, я смотрела в окно автомобиля на улицы, на
пешеходов - я сидела на переднем сиденье, против Травиных. У Марии
Николаевны был усталый вид. Помню свои сны в номере отеля "Режина", первые
дни, портрет Марии Николаевны в "Пти паризьен"... Помню все это отчетливо,
как будто это было вчера. А жизнь опять, в который раз за этот год,
начиналась сызнова, буйная, пестрая и щедрая, нашлись прежние знакомые
Травиных, были выезды, вечера, рестораны. Пришло лето - Мария Николаевна
уехала в горы, Павел Федорович вскоре уехал за ней. Я слонялась по городу,