"Олесь Бенюх. Любовь и бессмертие Зорге " - читать интересную книгу автора

Зорге. Разрешите отправлять в Центр?
Отт (берет бумаги, мельком просматривает): Так, детали программы
премьера Коноэ о создании "великой восточноазиатской сферы взаимного
процветания" - Индия, Индонезия, Индокитай, страны южных морей... Оставьте
это у меня. (Шифровальщик уходит). Рихард, зашифруйте это моим шифром и
отправьте на Вильгельмштрассе. Там это ждут. Посмотрите вчерашний запрос
Риббентропа.
Зорге: В ответ на этот запрос я и написал этот материал. (после паузы)
Партийная работа... Для её безупречного и строгого исполнения нужен
человек, не загруженный, как я, обязанностями пресс-атташе и тысячью и
одной функцией по посольству. Кроме этого, мне же приходится постоянно
разъезжать по всей сфере действия нашего посольства. А это безграничный
Дальний Восток. Иначе мои корреспонденции будут носить не глобальный, а
лишь сугубо токийский характер.
Мейзингер: Признаться, я как-то не подумал об этой стороне вопроса...
Кстати, Рихард, вы обещали мне анализ отношения нынешнего кабинета
министров, персонально каждого из его членов - начиная с принца, к
одновременному выступлению Японии вместе с нами против России. А то эти
молодцы из Абвера опять меня обскачут. Напоминание из канцелярии
рейхсфюрера лежит у меня на контроле три дня, а...
Зорге: Ты же знаешь, я вернулся из Шанхая позавчера. (Улыбается,
достает из кармана блокнот, вырывает несколько листков, передает их
Мейзингеру). Дружеский долг превыше всего.
Мейзингер (пробегает взглядом листки): Рихард... дружище... спасибо.
От всей моей службы. А кого бы ты рекомендовал вместо себя?
Зорге: Есть кандидатура. И приличная. Военно-морской атташе Венеккер.
Отт: Неплохо, Рихард, совсем неплохо. Он все жаждал в кресло посла
усесться. А должность фюрера всех немцев в Японии и тщеславие его утолит, и
времени для бездарных интриг поубавит. Как вы думаете, полковник?
Мейзингер: Думаю, это и логично, и справедливо. Я сошлюсь в телеграмме
на ваше согласие, господин посол?
Отт кивает. Мейзингер откланивается, выходит, продолжая читать листки,
которые ему передал Зорге, говорит про себя: Как точно, метко, разумно!
Срочно, немедленно в Берлин!
Останавливается в дверях. Повернувшись к Зорге, словно только что
вспомнив что-то очень важное, говорит:

Мейзингер: Рихард, насчет Леммке и Хюбнера мы с тобой уже говорили. А
вот наш граф Дуеркхайм... уж слишком он показной наци. Ярый ненавистник
жидов, славян, итальяшек. Всех неарийцев. Вопрос - сам-то он чистый ариец?
Отт: Меня и раньше, в Берлине удивлял его слишком курносый нос, эти
характерно русские скулы, разрез глаз...
Мейзингер: Твое мнение, Рихард?
Зорге: Я, как лингвист, могу сказать - едва уловимый акцент заставляет
думать, что в его жилах течет и не немецкая кровь.
Мейзингер (хлопая себя ладонью по лбу): Лингвистика - вот такая нужна
мне отмычка. (Уходит).
Фрау Отт: Какая благородная скромность - отказаться от столь
заманчивого, столь завидного предложения! Я горжусь нашей дружбой, Рихард.
Отт: Я уверен, дорогая, в Берлине отказ Рихарда будет оценен весьма