"Александр Бенуа. Жизнь художника (Воспоминания, Том 2) " - читать интересную книгу автора

великому моему восторгу, в виде изумительно прекрасного, сверкающего
блестками юноши. На коленях благодарит он добрую фею, а из дома выбегает
дочь Кассандра, прелестная Коломбина; фея их соединяет и в качестве
свадебного подарка отдает Арлекину свою волшебную палочку, получив которую
он становится могущественнее и богаче всякого царя.
Второе действие сплошная кутерьма. Декорация изображает кухню в доме
Кассандра. Оживший Арлекин шутит жестокие мстительные шутки с Пьерро и со
своим бывшим хозяином. Он появляется в самых неожиданных местах. Его то
находят в варящемся котле (из которого валит "настоящий" пар!), то в ящике
стоячих часов, то в ларе из-под муки. Все слуги, с главным поваром во главе,
гоняются за ним, но он остается неуловимым. Среди пола он неожиданно
исчезает и сейчас же влетает в открытое окно. Только что он со звуком битого
стекла вскочил в зеркало, как уже мчится через сцену, оседлав дракона. И,
разумеется, только срамом покрываются его преследователи. Выбегая из разных
дверей, они сталкиваются, падают в кучу и в досаде наносят друг другу побои.
Усилия их остаются тщетными, чтобы сдвинуть большой комод, за которым
спрятался повеса, и вдруг комод сам срывается с места и начинает носиться за
ними.
Третье действие я пропускаю, несмотря на то, что прелестная декорация
изображала "мою родную" Венецию, а под Кассандром и его приятелями рушится
балкон с которого только что спрыгнул Арлекин. Зато дальнейшее уже совсем
чудесно. Из дремучего, темного леса, в котором еще раз появляется фея,
Арлекин с Коломбиной заводят своих преследователей ни более, ни менее, как в
Ад, озаренный красным светом бенгальских огней; клубы дыма так и валят из-за
кулис. Казалось, всем грозит гибель и беглецам и преследователям, но для
первых все кончается самым благополучным образом - то была лишь шутка феи.
Адский пейзаж сменяется райским; с небес спускаются гирлянды роз,
поддерживаемые амурчиками, а фея соединяет Арлекина с Коломбиной. Но плохо
кончается для врагов Арлекина. Они все оказываются со звериными мордами и
жесты их выражают беспредельное смущение... Этот апофеоз мне так врезался в
память, что я хоть сейчас способен его нарисовать. Я даже долгое время
помнил его музыку, но с годами она затерялась в кладовых моей памяти...
Раза три, четыре в следующие годы видел я ту же пантомиму, лишь
украшенную некоторыми новыми трюками, а затем, к моему горю, балаган Егарева
исчез с Марсова поля и остался один только его конкурент - Берг. У него тоже
шли Арлекинады, но актеры у Берга - о ужас! - говорили и говорили они
преглупые вещи, которые должны были сходить за остроты. Арлекин же выступал
с бородой, торчавшей из-под маски, и это уже никак не вязалось с прежним,
столь меня пленившим образом. Пьерро непрестанно зевал и в этом состоял весь
его комизм, тогда как Коломбина была старая и некрасивая; она, видимо,
жестоко зябла, несмотря на шерстяные панталоны, выглядывавшие из-под ее
поношенной мишурной юбки. Эффектны у Берга были лишь сверкающие вертящиеся
колеса, на которых выезжали феи, да дружный смех возбуждали дамы-куклы,
которые уморительно плясали, а когда падали, то оказывались полыми внутри.
Мне еще нравилась декорация ада, в которой гигантские кулисы представляли
собой сидящих на корточках чертей; головы их достигали самого верха сцены, а
лапы схватывали врагов Арлекина и покачивали их при звуках "адской" музыки.
Вообще же у Берга во всем сказывался упадок. Театр был наполовину пуст, и в
дешевых местах не происходило того столпотворения, о котором я только что
рассказывал и которое можно было по-прежнему наблюдать на балаганах