"Пьер Бенуа. Соленое озеро " - читать интересную книгу автора

- Ступайте все-таки. И назовите ему мое имя. Тогда увидим.
Недоверчивый, но осторожный человек пошел. Аннабель осталась одна.
Вдруг она обратила внимание на свои башмаки. Ее изящные, темно-коричневые с
золотистым отливом башмаки были совершенно вымазаны грязью, так же, как и ее
платье. А губернатор Камминг так деликатно ухаживал за нею! И рассказать
ему... Ах! лучше тысячу раз... Уже темная улица поглотила ее.
О ночь, зловещая ночь! Какой-то человек пристал к Аннабель. Сжав зубы,
он нашептывает ей бесстыжие предложения. Нечего сердиться, что же делать! И
потом у мормонских холостяков так мало развлечений в этом скромном городе.
Она проходит мимо дома, в нижнем этаже которого сверкают освещенные окна.
Аннабель прижалась угрюмым лицом к стеклу. Там сидели веселые люди. Они
сидели за столом, установленным едою, и пели духовные песни.

Приходите христианские и языческие секты,
Папа, протестанты и священники,
Поклонники Бога или дагона,
Придите на благородный банкет свободы.

Там есть патриарх, его жены и маленькие белокурые детки с розовыми
личиками. Ах! можно быть счастливыми и в земле мормонов. Аннабель с утра
ничего не ела. Если она войдет, может быть, ей дадут гусиную лапку.
Но зачем нищенствовать, когда у нее в кармане жакетки две, три, четыре
золотых монеты? Аннабель сосчитывает их при свете желтого стекла. Можно же
поесть в городе Соленого Озера, если иметь деньги, особенно в такую ночь,
которая кажется праздничной.
Опять темный лабиринт улиц, и опять свет. На этот раз лавка, это
настоящая лавка. На окнах холщовые, красные с белым, занавески. Это лавка.
Но что же там в самом деле продают? Ах, не все ли равно! Лишь бы это были
съедобные вещи. Аннабель входит. Сморщенная старуха вяжет там. При виде
входящей Аннабель она кладет в сторону свое вязанье.
Испуганная Аннабель молчит.
- Гм! гм! - произносит старуха.
В глубине лавки полуоткрыта дверь, и оттуда слышатся странные звуки.
Аккордеон. Музыка пьяных.
- Здесь у вас весело, - бормочет Аннабель.
- Мы имеем право на это, - сухо говорит старуха. - Сегодня годовщина
открытия Орима и Томима Джозефом Смитом. Церковь одобряет эти празднества,
даже предписывает их.
- Я есть хочу, - сказала Аннабель.
- И пить тоже, держу пари. Пройдите туда. Вы будете есть и пить, и не
одна, моя красавица. Одиночество не для молодых и красивых девушек. Цена
всего два доллара, которые вы скоро сумеете вернуть себе, но, конечно, при
условии не устраивать скандала.
Твердым шагом входит Аннабель в чулан. При входе туда она вспоминает о
вчерашнем храме, о храме, в котором она сделалась миссис Гуинетт. Ах! в этой
благословенной Господом стране дурные места похожи на церкви и не более
печальны, чем те. Но здесь, по крайней мере, едят и пьют.
Особенно пьют... О свирепая зерновая водка! Что сказали бы бедные
крестьяне Киллера, которым их маленькая госпожа проповедовала когда-то
воздержание, если бы они увидели ее в эту ночь! Но они далеко, за