"Пьер Бенуа. Дорога гигантов " - читать интересную книгу автора

Кавказские диалекты, числом шесть, географически делятся на две группы;
на севере - лезгинский и черкесский, на юге грузинский, сванский, лазский и
мингрельский. У этих шести диалектов общее - двадцатиричный счет, фонетика,
столь же богатая согласными, как бедная гласными, и, если я выбрал из этих
шести диалектов именно мингрельский, то из-за благозвучности самого этого
наименования, а также в результате справки в атласе античной географии,
показавшей мне, что современная Мингрелия - это древняя Колхида. Все выгоды
такого моего выбора очевидны. Романтизм и классицизм. Аргонавты и янычары; а
главным образом - почему не сказать откровенно? - этот несравненный диалог:
Фарнас . В Колхиде вы могли бы объясняться так!
Ксифарес . Могу в Колхиде я, могу и здесь.
Но все это была бы лишь литература, если бы в библиотеке словесного
факультета я не разыскал труд, посвященный мингрельскому языку. Сначала я
потратил на поиски целый час. Я слышал про прекрасные работы по кельтскому
языку, сделавшие Фердинанда Жерара славным соперником Арбуа де Жюбенвилля,
Жозефа Лосса Доттена; но я не знал, что он изучал и азиатские языки. Эту
подробность мне любезно сообщил библиотекарь факультета и дал названное мною
выше сочинение, а равно и труды Поцца и Овелака, которые своими полезными
обобщениями могли облегчить мне подход к пугающей техническими трудностями
работе.
Позднее я за собственный счет приобрел сочинения на английском и
немецком языках (пожалуй, нелишне отметить, что я свободно говорю на этих
двух языках), и они позволили мне углубиться в изучение мингрельского.
Словом, благодаря упорной работе, меньше чем через год я основательно
освоился с этим диалектом. Не хватало мне лишь - и до сих пор не хватает -
случая проверить свои знания. Если бы сейчас какой-нибудь злой шутник
вздумал мне доказывать, что мингрельский язык - только выдумка филологов и
лингвистов, - я был бы бессилен противопоставить этой шутке какой-нибудь
фактический довод. Во всяком случае, лично я цели своей достиг. Последующий
рассказ покажет, что даже в некотором смысле я шагнул дальше этой цели.


***

Как-то в феврале 1916 года, когда я по обыкновению собирался засесть за
свою работу в факультетской библиотеке, вошел туда мой друг-библиотекарь. Он
беседовал с каким-то черноусым господином. Он представил меня ему. Это был
г-н Жермен Мартен, профессор юридического факультета в Монпелье. Очень милый
человек.
- Мингрельский! Здорово! - сказал он, узнав, над чем я работаю. - И вы
думаете как-нибудь использовать его, этот ваш мингрельский язык? - прибавил
он, выдавая тот практический дух, который все более становится характерным
для французских университетских ученых.
- Когда я приступил к работе, с год назад, я совсем об этом не думал, -
ответил я. - Но теперь, при том обороте, какой принимают события, я уже не
скажу этого. Русские только что взяли Эрзерум. Скоро и Трапезунд будет в их
руках. Предстоит пересмотреть всю политику на Черном море. И мой
мингрельский язык больше уже не кажется мне смешным.
- Конечно, - сказал г-н Жермен Мартен, - конечно.
Он задумчиво поглаживал себе подбородок.