"Глория Беннетт. Виражи любви " - читать интересную книгу автора

тебе не кажется, что ты третий лишний?
- Не кажется. Твоей маме очень плохо. Да и тебе тоже. Ты ведешь себя
неадекватно. За вами нужно присматривать. Я остаюсь ночевать в комнате для
гостей.
- Мама, это правда? А впрочем, мне все равно. Ты хочешь есть?
- Я поела в самолете, - вяло ответила Рейчел. - Не знаю, как я буду
работать завтра...
- У тебя завтра выходной... вроде бы.
- А что дома делать?
Мишель вдруг почувствовал себя очень значимым в компании этих слабых и
расстроенных женщин.
- Завтра мы будем купаться в бассейне или нет, мы поедем на залив, на
Колониальный пляж, тут ехать всего три часа, купание успокаивает. Знаете,
человеческий организм обладает неограниченным потенциалом. Вечером вернемся.
И вы пойдете на работу как ни в чем не бывало. И у вас начнется новая
прекрасная жизнь. Дженнифер подумала и решила, что поездка на пляж ей тоже
не помешает. Она отправилась на кухню. Почему-то ужасно хотелось есть. На
холодильнике вИсел телефон Мэтью Олдена. И Дженнифер вдруг почувствовала
себя очень взрослой. То есть она всегда себя ощущала взрослой, с самого
детства. Но никто, кроме нее, этого не замечал. И мама, и дедушка с
бабушкой, и няня всегда держали ее в поле зрения. А в школе она чувствовала
всевидящее око учителей и прессинг одноклассников, следящих за каждым ее
движением и словом. От нее всегда чего-то ждали: коварного вопроса учителю,
подсказки или отличной отметки. Если задавалось сочинение, то она не имела
права не занять первого места. Просто так уж было поставлено с самого
начала. Ей всегда хотелось быть лучше всех. Например, бабушка обожала
классическую музыку. Дженнифер не могла понять почему, но знала, что это
очень стильно - слушать с умным видом пластинку или сидеть на концерте.
Когда ей было восемь лет, она заперлась в комнате и целый день слушала
Бетховена и Чайковского. Сначала это было ужасно, скучно и утомительно. Но
постепенно ее слух начал улавливать странные и затягивающие мелодии, потом
эти мелодии стали переплетаться и зажили своей жизнью у нее в голове. Ей
представлялись какие-то картины, но потом и этого стало не нужно. Она
погрузилась в музыку, как в полет, и стала летать среди звуков, растворяясь
в них.
Поняв красоту музыки, она стала слушать все подряд. Если после первых
звуков полета не наступало, она говорила себе: "Меня это не трогает". Скоро
Бетховен, Моцарт и Чайковский показались ей слишком знакомыми и домашними.
Она стала слушать современных классических авторов и точно так же уходила в
эти странные звуки. Иногда это был не полет, а падение в пропасть. Но и оно
было захватывающим. Ей нравилось открывать новые имена, каждое открытие было
подобно новому прыжку с парашютом в неизвестность. И хотя у нее не было
слуха, как считали ее родители и потому не учили ее музыке, она имела другой
слух, безошибочно распознающий гений композитора. С таким же упорством она
познавала все, что вставало у нее на пути: сложная книга или невкусные
маслины, которые она насильно заставляла себя есть, пока не почувствовала,
что они ей начинают нравиться. Просто однажды папа сказал, что есть люди,
любящие устрицы и маслины, и есть остальные, которые это не едят. И что это
не просто вкус, а это стиль жизни. А человек - это стиль. А мама сказала,
что это не его слова, а, кажется, Флобера, и они стала спорить, чьи это