"Евгений Бенилов. Тысяча девятьсот восемьдесят пятый" - читать интересную книгу автора

встала с постели. "Если мы поженимся, то я разрешу тебе ночевать на твоей
квартире одну ночь в неделю." Он подвел и поставил ее перед зеркалом
(телевизор вещал об успехах молочного дела в колхозе "Красная Эллада").
"Две ночи, если хочешь! - Светка торопилась, понимая, что через несколько
секунд уже не сможет сказать того, что хочет сейчас. - Три ночи!... Что ты
со мной делаешь?! Эрька!... Эринька ... Любимый ..."
"... хочу представить вам мать семерых детей, победительницу
соцсоревнования, члена партии с 1985-го года ... А! А! А! А!... члена ЦК
КПЕС, доярку-рекордсменку Афродиту Константиновну Панагакис ...
А-А-А-А-А!!!..."
"И, в заключение нашей передачи, Краснознаменный Хор Бактериологических
Войск исполнит любимую песню Афродиты Константиновны Серая шинель.


Ты с любовью сшитая, пулями пробитая,
С гордостью носимая в бурю и в метель.
С пожелтевшим воротом, сколько стоишь? Дорого!
Гордая! Солдатская! Серая! Шинель!"


"Ты уже уходишь, дорогой?" - Светка подобрала с пола пеньюар. "Да. - Эрик
сидел на краю кровати, одевая брюки, - А то скоро закроется метро."
Усеянные бараньими спинами, на экране телевизора мелькали широкие панорамы
греческих гор.
Оптимистическая, но с грустинкой, музыка подчеркивала любовь греков к
своей Малой Родине. "Ты можешь остаться ночевать." - безо всякой надежды
предложила Светка. "Кота нужно покормить." Эрик прошел на кухню и достал из
холодильника авоську с продуктами: "Тебе сыр, колбаса или кальмары нужны?"
- "Нет, дорогой." "Спинка минтая?" - Светка слабо улыбнулась, показывая,
что оценила шутку. Эрик одел шубу, зашнуровал ботинки и аккуратно поставил
тапочки во встроенный шкаф.
"До свиданья, дорогой." "Ты помнишь, что мы завтра идем в театр? - Светка
печально кивнула. - Я позвоню в шесть." - Эрик поцеловав ее в щеку, взял
авоську с продуктами, надвинул на лицо респиратор и вышел.


Снег продолжал падать крупными хлопьями. Царило полное безветрие. Авоська
тянула руку к центру Земли. Серые громады домов, сдавливавшие тропинку
справа и слева, угрожающе глядели черными окнами. Ботинки утопали в трясине
нерасчищенного снега. Далеко впереди светились тусклые огни Профсоюзной
улицы.
В подземном переходе гуляли сквозняки. Протащившись по бесконечному
коридору, Эрик вошел в метро. Пожилая служительница в грязном форменном
респираторе спала в своей будке - седые волосы ее неопрятно свисали на лицо
из-под фуражки. На платформе не было ни души.
Пришел поезд.
Эрик вошел в вагон, устало опустился на сиденье, снял респиратор и
поставил авоську с продуктами на пол между ног. У него болела голова, от
кислого шампанского начиналась изжога. По висевшему под потолком телевизору
заканчивалась полуобязательная программа "Для тех, кто не спит". В дальнем