"Виктор Беньковский, Елена Хаецкая. Анахрон (Книга 2)" - читать интересную книгу автора

молоток. Вика поджала губы. Бог ты мой, будь она неладна, эта
привычка Анастасии возиться со всякими убогими, полоумными,
бесноватыми и просто пьяницами. Тоже мне, нашла генерального
директора. Обычный пропойца. Нет уж, больше никакой
филантропической деятельности, никаких супчиков в баночках и
огурчиков в пакетиках...
Стоп. Куртка лежала на тумбочке у входа, там, где Вика ее
сбросила. А где шапка? Можно, конечно, уйти и без шапки, до
библиотеки два шага, но лучше все-таки...
Так. Откуда-то из недр квартиры выскочил кобель. Порычал,
чтобы Вика обратила на него внимание. Глаза пса блестели, борода
растопырилась, хвост выжидательно помахивает. В пасти - викина
шапка.
- Отдай! - тихо, сердясь, велела Вика. И шагнула к кобелю.
Он пулей помчался прочь. Для того и схитил шапку, чтобы за
ним с проклятиями гонялись по всей квартире. Замысел у кобеля
был такой.
Пришлось принимать правила чужой игры. Вика ворвалась
следом за кобелем в комнату - и замерла. Перед ней была картина
вселенского разгрома. Рухнувший стеллаж загромождал комнату.
Повсюду валялись книги, фотографии, какие-то безделки. А посреди
всего этого кошмара, на полу, обняв телефон, восседал
генеральный директор, дружок Анастасии, пьяный в хлам, и
говорил, говорил что-то бесконечным потоком, густо пересыпая
речь словами незнакомого языка.
Вика невольно прислушалась. Норвежский?.. Нет, но
германский. Это точно. Не шведский. И не датский, конечно.
Пес подошел, ткнул в викины колени мордой с зажатой в зубах
шапкой. Когда она протянула руку, припал на передние лапы и
потребовал, чтобы с ним играли.
- Отстань, - сказала Вика и снова прислушалась.
Сигизмунд продолжал матерно плакаться на судьбу. Обокрали
его, видите ли. И обосрали. Обокрали и обосрали. Затем он снова
перешел на незнакомый язык. Вернее даже не на "язык", а на
какую-то чудовищную смесь из русских и германских слов. Но не
литовский же!.. Вообще не балтский. Германский. "...Аттила хайта
мик Сигизмунд Борисович..." Ни больше, ни меньше. Но чаще всего
повторялось слово "срэхва".
- Что стоишь? - взревел вдруг Сигизмунд, бросая трубку.
Вика вздрогнула. Она не сразу поняла, что это ей.
- Что пялишься? Вали отсюда! Давай, давай...
Он тяжело поднялся и надвинулся на нее, дыша луком и
водкой.
- Катись ты в жопу! И все вы катитесь в жопу! Как хочу, так
и живу, поняла? Не хрен мне тут указывать, поняла?
Она повернулась и выбежала вон, захлопнув за собой дверь.

x x x