"Кирилл Бенедиктов. Красный город" - читать интересную книгу автора

страшно злился, когда я в тысячный раз повторял ему, что это невозможно
предсказать заранее. Он вырвал из меня обещание, что, как только Дверь
откроется в следующий раз, я немедленно сообщу об этом ему и не стану
уходить в красный мир в одиночку. Снова и снова он заставлял меня
рассказывать о том, как выглядит Красный город и окружающие его земли.
А потом Леха пропал.
К нам прибежала взволнованная Лехина мама и принялась расспрашивать
меня, не знаю ли я, где ее сын. Я честно отвечал, что не знаю - гулять меня
в тот день не пустили, потому что накануне я схлопотал "двойку" по
математике и теперь в наказание должен был перерешать едва ли не все задачи
из учебника. Леха же, придя из школы, быстро похлебал приготовленный
бабушкой суп, крикнул "Бабуль, пока" и убежал на улицу. Больше его никто не
видел и не слышал.
Когда обзвонили всех наших друзей и одноклассников, стало ясно, что с
Лехой стряслась беда. Мои родители позвонили в милицию (мама Лехи уже не
могла связно выговорить двух фраз) и сообщили о пропаже ребенка.
Смутно помню какие-то длинные переговоры с огромными людьми в форме,
топтавшимися в нашем маленьком коридорчике. Помню плач Лехиной мамы,
отрывистый голос моего отца... Помню, что хотел примкнуть к поискам Лехи, но
был безжалостно отослан в постель и не узнал о том, как нашли Леху.
Он упал в канализационный колодец с плохо закрепленной чугунной
крышкой. При падении он ударился головой о край этой самой крышки, потерял
сознание, свалился в скопившуюся на дне колодца воду и захлебнулся. Во
всяком случае, так заявил следователь.
Хоронили Леху спустя два дня. Леха лежал в гробу маленький, аккуратный,
совсем не похожий на мертвеца. Казалось, что он только играет в смерть. Я не
отрывал глаз от его спокойного, сосредоточенного лица, ожидая, что вот
сейчас он моргнет и, улыбаясь, вылезет из дурацкого деревянного ящика, куда
лег понарошку. Но Леха, разумеется, не моргнул и не улыбнулся, а в
крематорий, куда унесли его гроб, меня не пустили родители. Вечером, лежа в
постели, я представил себе Леху, въезжающего ногами вперед в ревущую
огненную печь, и почувствовал, что задыхаюсь от страшного жара. Неделю я
провалялся в постели с высокой температурой и бьющей в виски головной болью,
а когда немного поправился, увидел в углу комнаты большой проем, из которого
струилось знакомое красноватое сияние.
Впервые в жизни мне не хотелось подходить к Двери. Воображение мое еще
не вполне освободилось от пагубного влияния болезни, и приступ страха,
неожиданно обрушившийся на меня, оказался настолько силен, что я забился в
самый угол дивана и даже завернулся в одеяло. Дрожа, вжимаясь лопатками в
стену, я ждал, когда же исчезнет красноватый прямоугольник, но Дверь, как
нарочно, и не думала закрываться. Красный город словно говорил мне, что я
нужен ему и что он не собирается отступать, пока не получит то, в чем
нуждается. Эта странная дуэль продолжалась не меньше получаса; в конце
концов я сдался, слез с дивана, кое-как натянул на себя висевшие на стуле
джинсы и футболку и обреченно побрел к Двери.
У самого входа меня поджидал Волшебник.
Он сидел на раскладном табурете, обтянутом выцветшим на солнце
брезентом, и рассеянно водил по земле острым клювом своего огромного
секатора. Он ничуть не изменился с момента нашей первой встречи - такой же
добродушный, круглолицый, в том же замызганном комбинезоне. За те семь лет,