"Кирилл Бенедиктов. Прогулка" - читать интересную книгу автора

Берсенев. Он не хотел больше жить. Он жалел о том, что не погрузился в
радужный омут и не проник за мерцающую мембрану. Сделай он это тогда - и
теперь бы ему не пришлось умирать мучительной смертью при каждом Лизонькином
крике и неотвратимо воскресать для новых страданий. Где-то наверху, в роще,
трое обезумевших от наркоты подонков готовились убить его ребенка, а он был
обречен на роль свидетеля, бессильного им помешать.
Быть может, окажись на его месте кто-нибудь другой, он просто не
поверил бы в серьезность их намерений. Но профессия Антона научила его
придерживаться одного простого правила: какой бы ужасающей ни казалась иной
раз теневая изнанка жизни, в действительности все обстоит гораздо хуже.
Он ни секунды не сомневался в том, что троица наверху может убить его
дочь. Он знал, что помочь ей не в состоянии. Он больше не верил в
действенность молитв.
Он устал балансировать на грани безумия и реальности, превосходившей
своей жестокостью любое безумие. Его разум не выдерживал такого напряжения.
Его единственный зрячий глаз закрылся, на его слух опустилась тяжелая
печать тишины. Наконец-то он перестал слышать, как заходится в истошном
крике Лизонька.
Он поскрльзнулся на скользком бортике реальности и сорвался в глубокий
бассейн воспоминаний.

8

Моментальные снимки памяти: вот Антон забирает Аню с дочкой из роддома.
Конец октября, ветер метет асфальт, играя последними сухими листьями. Над
серым кубом больницы - неожиданно яркий синий просвет в холодном, будто
покрытом инеем сером небе. Лизонька - огромный белый конверт с розовым
бантом и глядящими откуда-то из кружевных глубин глазками-бусинками...
Вот они с Аней стоят около детской кроватки, в которой посапывает туго
спеленутая разноцветными пеленками Лизонька... От крошечного тельца, от
покрытой нежным пушком головки исходит слабый, но явственно различимый
аромат молока...
Вот он укачивает дочь на руках, она плачет, потом, успокоенная звуками
его голоса, затихает и начинает с интересом следить за движением губ, потом
протягивает пухлую ручонку и с силой хватает отца за нос...
Вот он собирает Лизоньку на прогулку, надевает теплый комбинезон, две
пары носочков, вязаную шапочку... вот они спускаются вниз на лифте, выходят
во двор, останавливаются у переезда через железную дорогу... идут по
тропинке к озеру... Вот Антон замедляет шаг перед поворотом, у самого
обрыва... Ставит коляску на тормоз, начинает спускаться вниз, туда, где у
корней дерева расцвел желтый огонек мать-и-мачехи... Вот правый кроссовок
Антона теряет под собою опору, он летит вниз, к воде, изворачивается в
воздухе...
...он успевает еще заметить, как навстречу ему стремительно несется
черный, склизкий, изогнутый сук, похожий на деревянный кинжал, а потом
что-то острое и холодное с чудовищной силой бьет его в левый глаз, и
наступает абсолютная темнота.
Он открывает глаза - точнее, единственный уцелевший глаз. Второй,
пронзенный деревянным кинжалом, не откроется уже никогда. Антон снова
внимательно смотрит на свое страшное отражение в потемневшей, налитой