"Кирилл Бенедиктов. Восход шестого солнца " - читать интересную книгу автора

то пройти на глазах у всех к своей палатке, соблазнительно покачивая крутыми
бедрами, то прижаться к какому-нибудь из своих евнухов с такой неподдельной
страстью, что у глядящих на это кастильцев напрочь отшибало инстинкт
самосохранения. В первый же день Кортес объявил своим людям, что самолично
повесит каждого, кто вольно или невольно оскорбит принцессу. Молодой Понсе
де Леон, большой любитель позубоскалить, попробовал было возражать: мол, в
христианских краях, вроде Лузитании или Астурии, дама, скорее, оскорбится,
если кабальеро оставит ее намеки без внимания. Кортес посмотрел на него так,
что наглая ухмылка юноши быстро превратилась в жалкую неуверенную гримасу.
"С каких это пор, - спросил Кортес ледяным тоном, - дон Диего путает сельву
ал-Тин с дворцами Овьедо? И, раз уж мы заговорили о далекой родине, не
соблаговолит ли веселый дон вспомнить судьбу герцога Фруэлы, имевшего
неосторожность приподнять накидку прекрасной Зулейхи? Да-да, того самого
Фруэлы, что был брошен в каменный мешок-зиндан и томился там одиннадцать
лет, пока астурийцы не передали визирю Гранады огромный выкуп за его
голову... Но поскольку, - продолжал Кортес, убедившись, что его слова
произвели должное впечатление, - вы, дон Диего, не герцог Астурийский, а
всего-навсего младший сын безземельного эс-кудеро из Пелайо, я не стану
сажать вас в зиндан. Я просто повешу вас на ближайшей сейбе!"
Тогда ему удалось убедить наемников, но с каждой новой выходкой
принцессы дисциплина в отряде чуть-чуть ослабевала. Посторонний этого бы не
заметил, но командир обязан чувствовать такие вещи, как священник -
присутствие нечистой силы. Порой Ясмин представлялась Кортесу аркебузиром,
стреляющим по кирпичной стене: каждый выстрел в отдельности оставляет только
небольшую выбоину, но придет час, и стена неминуемо рухнет...
Ахмед, забежав вперед, отворил вращающуюся на шарнирах дверь, и
непогода немедленно ворвалась в святилище - плотной колючей завесой воды,
резко усилившимся шумом хлещущих с неба струй, дикими звуками ночных
джунглей: воем ветра, истошными криками обезьян, треском переламывающихся
пополам деревьев. Ясмин ахнула и отступила на шаг назад, оказавшись в мягких
объятиях Ибрагима. Огромный евнух тут же забормотал с интонациями заботливой
няньки:
- Ваше Высочество, пойдемте обратно, видите, Аллах гневается на людей
в эту ночь, лучше спрятаться и переждать, пока Он вновь станет
милосердным...
- Отстань, глупый, - принцесса быстро справилась с испугом, и в ее
голосе снова прорезались капризные нотки. - Это не Аллах гневается, это
джинны воздуха и воды буйствуют над джунглями... Возьми меня на руки,
живо!..
Гигант начал, кряхтя, опускаться на колени, и в это мгновение в
какофонию ночных джунглей ворвался новый и страшный звук. Больше всего он
походил на рев смертельно раненого зверя, но Кортес мог поклясться, что он
различает в этом реве слова незнакомой, хотя несомненно человеческой речи.
Он схватился за рукоять меча и шагнул вперед, под стрелы ливня.
От порога святилища до края площадки было равно десять шагов. Вчера
вечером он измерил это расстояние и запомнил его - просто так, на всякий
случай. Теперь вчерашняя предусмотрительность пригодилась: в плотной,
мокрой, клубящейся тьме ничего не стоило оступиться и сорваться вниз, ломая
шею и ребра об острые каменные ступени. Разумеется, с высоты двухсот локтей
невозможно было разглядеть, что же происходит у подножия пирамиды. Кортес