"Жюльетта Бенцони. Страсти по императрице" - читать интересную книгу автора

войска русского царя и прусского короля, и решили попросить Наполеона
поскорее покинуть Елисейский Дворец и переехать в более отдаленное, тихое
место, чтобы "спокойно дождаться, когда все будет готово к его отъезду". Эту
неблагодарную миссию поручили выполнить маршалу Даву. Поручение крайне
щекотливое... Маршал выполнил его с ледяным спокойствием, а император не
простил ему, что он так быстро переметнулся на сторону более сильного.
- Слышите эти крики? - спросил он.- Пожелай я встать во главе этого
народа - он инстинктивно понимает подлинные нужды родины,- очень скоро
покончил бы со всеми этими людьми, которые посмели выступить против меня,
когда я лишился защиты армии! Хотите, чтобы я уехал отсюда? Ладно! Мне это
нетрудно!
И эти два человека, так долго сражавшиеся бок о бок, расстались, даже
не пожав друг другу руки...
Вечером, во время ужина, Наполеон повернулся к падчерице:
- Я хочу уехать в Мальмезон. Он принадлежит вам[1] - не приютите ли вы
меня?
В красивых голубых глазах бывшей королевы Голландии появились слезы.
- Сир, Мальмезон навсегда принадлежит тени моей матери, а вы всегда
можете чувствовать себя там как дома!
С трудом дождавшись окончания ужина, Гортензия велела заложить карету и
вскоре уехала в маленький дворец в Рюэле, чтобы приготовить все для
императора.
Во второй половине следующего дня Наполеон прибыл в дом, бывший местом
его счастья. Там почти ничего не изменилось, и, когда Гортензия, в белом
длинном платье, встретила его на пороге остекленной террасы, ему на
мгновение показалось, что сама Жозефина - Жозефина его молодости,
очаровательная и стройная,- восстала из могилы, чтобы встретить его. С
полными слез глазами он поднял присевшую в реверансе Гортензию и прижал к
груди.
- Спасибо,- только и произнес он,- спасибо, дочка!
Сразу по приезде, пока его небольшая свита - главный маршал Бертран,
генералы Гурго и Монтолон, камергер Лас Казес, офицеры для поручений Плана,
Резиньи, Сент-Йон и несколько слуг - размещалась в доме, он прошел в
библиотеку, сел за стол красного дерева и написал свое последнее обращение к
армии - что-то вроде завещания и прощания: "Солдаты, я буду с вами, хотя и
вдали от вас. Я знаю все корпуса, и ни один из них не достигнет победы над
неприятелем без того, чтобы я не оценил по Достоинству проявленную им
отвагу. Вы и я стали жертвами клеветы. Люди, недостой-ные того, чтобы
оценить наш труд, увидели в знаках преданности, продемонстрированных вами по
отношению ко мне, усердие, предметом которого был один лишь я. Пусть ваши
будущие победы принадлежат им, пусть над всем этим - родина, которой вы
служили, исполняя мои приказы. Спасите честь, независимость французов.
Наполеон узнает о вас по ударам, которые вы нанесете".
Эта страница истории вскоре направлена в кабинет председателя
временного правительства, чтобы потом ее прочитали в войсках, которые, как
полагал Наполеон, стали отныне войсками юного императора, его сына. Но Фуше
сильно опасался, что в армии, как и в Париже, вспыхнет огонь мятежа. Он
внимательно прочел императорскую прозу, положил обращение в ящик своего
стола... и больше его оттуда не вынимал.
Однако из Парижа продолжали выезжать кареты, следовавшие в направлении