"Жюльетта Бенцони. Страсти по императрице" - читать интересную книгу автора

пусть ему это и не очень нравилось, получил приказ "заботиться о
безопасности Наполеона") и власти тратят время на пустую болтовню, а враг
совсем близко. Толпы рабочих и солдат ходили по городу, выкрикивая угрозы.
Звучали призывы к оружию, ночью к дверям подбрасывались провокационные
листовки. Временное правительство, готовившееся по наущению Фуше к
возвращению Людовика XVIII-го, охватил страх. Если Наполеон останется у
ворот Парижа - ожидай самого худшего. Надо сделать так, чтобы он уехал. Ему
дали понять: пусть покинет Мальмезон и отправится в Рошфор; там у него
хватит времени дождаться мифического пропуска - никто и никогда не собирался
его выписывать.
Наполеон проявил недоверчивость и отказался уезжать. Он слишком хорошо
знал людей, с которыми ему пришлось иметь дело, чтобы не догадываться об их
планах. Он покинет Мальмезон, только если получит пропуск.
В его окружении нарастала паника. Близкие к императору люди знали, что
Фуше и компания готовы выдать бывшего монарха союзникам. Кое-кто полагал,
что ему грозит пожизненное заключение; другие считали, что его просто
расстреляют. Наполеон отказался уступать, но торопил Гортензию уехать от
него.
- Я ничего не боюсь. Но вы, дочка, уезжайте, покиньте меня!
Гортензия, разумеется, отказалась. Утром 28 июня генерал Флао поехал в
Тюильри требовать, чтобы фрегаты подняли паруса сразу по прибытии императора
в Рошфор, не дожидаясь пропусков. Он наткнулся на Даву - тот непостижимым
образом примкнул к Фуше и стал "его правой рукой". Между этими людьми
произошла яростная ссора.
- Генерал,- вскричал Даву,- возвращайтесь к императору и скажите ему,
чтобы уезжал! Что его присутствие мешает нам, является помехой на пути
любого Урегулирования - спасение Отчизны требует его отъезда! Пусть уезжает
немедленно,в противном случае нам придется его арестовать! Я лично арестую
его! Флао холодно посмотрел на маршала и, вложив в слова максимум ярости и
презрения, ответил:
- Господин маршал, подобный приказ может передать только тот, кто его
отдает. Что касается меня, я этого делать не стану! А если, чтобы не
подчиняться вашим приказам, нужно подать вам прошение об отставке,- заявляю
вам о моей отставке!
С тяжестью на сердце он вернулся в Мальмезон, но не посмел передать
слова Даву Наполеону, "опасаясь усилить его страдания". Впрочем, окружение
императора было достаточным: приехали его мать и кардинал Феш, а также
Корвизар, Тальма, герцогиня Висанс и все другие верные ему люди.
Ближе к полудню перед дворцом остановилась карета. Из нее вышла
заплаканная женщина, державшая за руку маленького мальчика,- Мария
Валевская, "польская супруга", всегда хранившая любовь к Наполеону; та, кого
видели на острове Эльба, а совсем недавно - в Тюильри. Император побежал к
ней навстречу и обнял ее.
- Мари! Вы выглядите такой потрясенной!
Он провел ее в библиотеку, где она долго и безуспешно умоляла его
приехать в Париж, собрать армию, народ, который требует его возвращения;
выступить против захватчика, защитить, наконец, себя и столицу! Но он
отказался: знал, что ничего не сможет сделать против армий союзников,
дисциплинированных регулярных войск, со спешно собранным войском. Войском,
несомненно, героическим, но оно погибнет зря. На этот раз самопожертвование