"Жюльетта Бенцони. Искатели приключений: откровения истории " - читать интересную книгу автора

девушке великаном. Внезапно она покраснела до корней своих черных волос.
- Не смотри на меня. Меня так долго били и я так плакала, что на меня
должно быть страшно смотреть...
Эта внезапная забота о том, как она выглядит, такая неожиданная,
вызвала у Спартака улыбку. Вариния впервые видела его улыбающимся. Суровое
лицо гладиатора вмиг преобразилось, как будто белозубая улыбка осветила и
согрела его. Она увидела, что он прекрасен, и почувствовала, как сердце
смягчилось у нее в груди. Она показалась себе до того слабой и жалкой, что
ей опять захотелось плакать.

С этого времени началась их странная жизнь вдвоем. Каждый вечер Вариния
тихо как мышь пробиралась в каморку Спартака. Закрыв дверь, они вели
бесконечные разговоры на таком дорогом обоим и мелодичном греческом языке,
рассказывая друг другу свою жизнь. Потом засыпали, а с наступлением утра
Вариния также тихо возвращалась к своей работе на кухне.
Но с того момента, как она стала жить в каморке Спартака, она больше
следила за собой. Расчесывала волосы, ежедневно тщательно умывалась и мыла
все тело в светлых водах Вольтурно, протекавшего рядом со школой. Она
починила порванную тунику, и этот простейший уход за собой вновь превратил
ее в прелестную юную девушку с ясным лицом. Спартак теперь тоже увидел, как
она хороша собой, и вечером, когда она приходила к нему, он чувствовал, как
его охватывает странное волнение. Но он никогда не говорил об этом,
продолжая обращаться с ней, как с сестрой, хотя с каждым днем это удавалось
ему все труднее.

Человек все не умирал. Прошло уже более двух суток, как Лентул Батиат
приказал распять его на двери одного из помещений школы, а он еще был жив.
Его неумолкающие ни на мгновение стоны, невнятные слова, произносимые в
лихорадке, проникали сквозь стены. Это был молодой фракиец, отказавшийся
сражаться против своего соплеменника в поединке, заказанном префектом Капуи.
Лентул, вне себя от ярости, велел распять его для острастки остальным...
Две ночи, что несчастный провел на кресте, Спартак не спал. Он сидел на
кровати, прижав кулаки к ушам, с остановившимся взором, глухой и безучастный
ко всему, что говорила Вариния. У него опять было каменное лицо, внушавшее
ей когда-то страх. Ненависть, гнев и отчаяние, переполнявшие его, жгли душу
как раскаленная лава Везувия, дымок которого курился на горизонте.
На утро второго дня, когда он встретился с остальными питомцами школы,
он походил на привидение. Вид его был столь ужасен, что Антонин, подойдя к
нему, спросил, что с ним. Антонин был молодым испанцем, взятым в плен
легионерами Помпея и проданным затем в рабство. Его молчаливое восхищение
Спартаком было безграничным, и только к нему одному из всей школы испытывал
гладиатор какое-то подобие доверия. Может быть потому, что Антонин сохранил
еще взгляд живого человека...
- Нас здесь семьдесят пять человек, - сказал ему Спартак охрипшим
голосом, - семьдесят пять бойцов, которых можно считать лучшими в мире. Ни
один солдат ни в одном легионе не может похвастаться, что он сильнее или
ловче нас... И при этом мы позволяем вести себя на бойню, как стадо блеющих
баранов. Смотрим, как умирают другие, и покорно ждем, когда придет наша
очередь.
- Что же нам делать? У нас даже оружия нет! - ответил Антонин.