"Жюльетта Бенцони. Фиора и Папа Римский " - читать интересную книгу автора

- Да, верно, - призналась Фьора, - я так думала. Но даже если у вас
нет для меня никаких известий, вы не будете от этого менее желанным для
меня гостем. Разве после Санлиса мы с вами не стали друзьями?
- Я надеялся на это и именно потому по пути в изгнание не смог
удержаться от того, чтобы не проведать вас. Мне хотелось провести подле вас
несколько мгновений. Так или иначе, но это утешит меня.
- По пути в изгнание? Вы поссорились с королем?
- Поссорился - это мягко сказано. Предположим, что я вызвал его
неудовольствие и он желает на время удалить меня.
Он посылает меня в Пуатье.
- В Пуатье? И что вы собираетесь там делать?
- Я решительно ничего об этом не знаю. Кажется, распутывать какую-то
провинциальную историю вместе с городскими эшевенами; для такого человека,
как я, это просто беда. Но наказание было неминуемо - я ведь и в самом деле
сильно испортил ему настроение своими упреками.
- Неужели вы упрекали короля? Вы?
- Я, и хуже всего то, что я ничуть не сожалею об этом и готов
повторить снова.
- Но почему?
- Потому что я начинаю думать, что он сошел с ума! Ради бога, мадонна,
налейте мне еще немного этого бургундского!
Мне необходимо подкрепиться, так как я собираюсь сообщить вам нечто
довольно горестное. Я совсем не узнаю нашего государя. Он, такой мудрый,
такой осторожный, такой предусмотрительный во всем, что касается
человеческой жизни.., и вдруг он ведет себя так, как если бы на его месте
находился покойный герцог Карл.
- Вы хотите сказать, что он истребляет тех, кто оказывает ему
сопротивление?
- Да, что-то вроде этого. Король начинает с того, что приказывает Рене
Лотарингскому сидеть смирно и отправить свои войска обратно. Затем он
подкупает Сигизмунда Австрийского с тем, чтобы тот оставался в своем
Тироле; и потом то же самое проделывает со швейцарцами, чтобы они не
претендовали на большее, нежели уже имеют. Вслед за этим, как раз после
вашего приезда, мы занимаем земли, прилегающие к реке Сомме. И тогда!..
И тут Коммин, для которого политика стала его второй натурой,
пространно и со всеми подробностями рассказал хозяйке замка, как Людовик XI
под ложным предлогом о защите достояния Марии Бургундской, которая, между
прочим, является его крестницей, дабы употребить его с пользой для сироты,
как и полагается хорошему крестному отцу, вторгся в графства Пикардию и
Артуа. Многие города - Абвиль, Дулан, Мондидье, Руа, Корби, Бапом и
прочие - были сданы почти без борьбы, не имея возможности обжаловать его
действия; зато другие, где, вероятно, еще сохранились бургундские
губернаторы, отказались сдаваться и призвали на помощь Марию Бургундскую.
Этим самым они, без сомнения, навлекли на себя гнев короля Франции, их
постигла печальная участь: приступы, грабежи, казни именитых граждан,
выселение жителей и разрушение целиком или частично деревень, замешанных в
сопротивлении.
Это был уже не тот паук, терпеливо ткущий свою паутину в тиши
кабинета, это был Аттила, отправившийся во главе своего войска за добычей.
- Вот каким образом, - заключил Коммин, - между королем и мною