"Питер Бенчли. Тварь" - читать интересную книгу автора

хорошо было раньше.
Дарлинг прочел все старые описания того, что собой представляли
Бермуды, когда на них появились первые поселенцы. В те времена острова
изобиловали птицами и свиньями. Птицы были исконными обитателями островов, и
некоторые, например бермудский буревестник каху, были такими глупыми, что
садились на головы людей и, казалось, только и ждали, чтобы их схватили и
отправили в кастрюлю. Свиньи не водились на островах до приезда первых
поселенцев. Некоторые из них были выпущены на берег капитанами судов в
предвидении того времени, когда потерпевшие крушение и выброшенные на берег
моряки будут нуждаться в пище. Другие же животные доплыли до берега при
кораблекрушениях. Они прекрасно существовали, питаясь птицами и яйцами.
Но что приводило старожилов в особый экстаз, что определяло почти
религиозный восторг в их описаниях, так это жизнь моря. Вокруг Бермуд
водилось все, начиная с черепах и кончая китами, причем в количествах,
невообразимых для людей Старого Света, где даже к семнадцатому веку великое
множество видов животных было истреблено почти до исчезновения.
Дарлинг не принадлежал к тем, кто предавался слезливым вздохам о старых
добрых временах. Он рассматривал изменения как нечто неизбежное, а
разрушение - как их неотъемлемую часть, особенно когда человек вмешивался в
эту неразбериху. Так уж устроена жизнь.
Но что приводило его в настоящую ярость, вызывало стыд и отвращение,
так это изменения, которые он наблюдал на Бермудах последние двадцать лет.
По его подсчетам, Бермуды были загублены всего лишь за время жизни домашней
кошки.
В конце шестидесятых и начале семидесятых годов Вип все еще мог выйти к
рифам и выловить свой обед. Омары сидели под каждым камнем, тут и там
сновали косяки скаровой рыбы, морских ангелов, спинорогов, рыб-хирургов,
морских карасей, появлялись даже случайные окуни. Когда он работал над
каким-нибудь затонувшим кораблем, краснобородки зарывались в песок рядом с
ним, скаты носились по дну, и всегда существовала небольшая опасность, что
какой-нибудь близорукий губан куснет за ушную раковину. Несколько раз
рифовые акулы выгоняли Випа с места крушения корабля, откусывая кончики его
ласт.
Сразу за рифами, в более глубоких водах, водились целые колонии окуня.
Окуни Нассау, пятнистые окуни, черные окуни, и время от времени попадались
пятисот- или шестисотфунтовые океанические окуни. Были там мурены и тигровые
акулы, бычьи акулы, люцианы. Плавая по поверхности, черепахи высовывали свои
головы, как маленькие дети.
А каким наслаждением было просто-напросто выбросить волокушу и
дрейфовать по течению! Ваху дрались с барракудами из-за наживки. Бониго и
тунцы Алисона кишели за кормой, морские щуки плавали вокруг волокуши, их
спинные плавники разрезали воду, как косой, а большие быстрые океанические
акулы проносились под судном и демонстрировали блестящую синеву своих спин.
В удачный день вылавливали тысячу фунтов мореного окуня и еще тысячу
тунца, и отели с гордостью вносили в свое меню - как специальное лучшее
блюдо дня - свежую рыбу Бермуд.
Все это ушло. Некоторые отели все еще включали в меню бермудскую рыбу,
но уже без гордости, так как то, что они подавали (все, что осталось), было
дрянью, рыбой, которая выжила только потому, что никому не была нужна. Если
рыболов вылавливал окуня приличных размеров, это было событием, которое