"Питер Бенчли. Девушка из Моря Кортеса" - читать интересную книгу автора

Рыба и в самом деле могла нанизать девушку на свой клюв: она уже
опустила боковые плавники, и все ее тело было как взведенная пружина,
готовая в любой момент выстрелить, словно по нажатию спускового крючка.
Но почему?
Может, это была простая злость? Но отец говорил ей, что злость чужда
животным. Животное может быть голодным, разъяренным, напуганным, раненым,
больным, усталым, недоверчивым; оно может защищаться или защищать, а может
просто беззаботно заигрывать с человеком. В любом из этих состояний оно
может стать агрессивным и начать выказывать дурной нрав. Однако никогда оно
не испытывает ничем не объяснимую злость.
Что же тогда? Что нужно этой твари?
Рыба опять мотнула головой, полоснув клювом по воде.
Девушка прикинула, успеет ли она добраться до своей лодки прежде, чем
рыбе вдруг вздумается напасть. Она стала незаметно пошевеливать пальцами рук
и ног, надеясь постепенно, дюйм за дюймом, продвинуться назад, в сторону
лодки.
Девушка не знала, далеко ли находится лодка, поэтому она слегка
повернула голову и бросила взгляд через плечо. Заприметив лодку, она тут же
повернулась лицом к рыбе.
Но рыба куда-то исчезла.
Девушка даже не услышала и не почувствовала, как это случилось. Все,
что она видела сейчас перед собой, - это бесконечная морская голубизна.


2

На острове не было электричества, а если зажечь керосиновую лампу, она
начинала источать густую тошнотворную копоть. Поэтому комната, в которой
сидели девушка и старик, освещалась лишь светом, просачивающимся сквозь
шторы на окнах. Старик намеренно завешивал окна, иначе резкие лучи
предзакатного солнца окрашивали комнату в столь яркие цвета, что было больно
глазам и мысли шли вразброд. Оба его глаза были поражены катарактой, и
внезапные вспышки света вызывали приступы головной боли.
Старика звали Франциско, однако все называли его Виехо - "старик", даже
ребятишки, которые вполне могли бы звать его дедушкой или еще каким-нибудь
ласкательным именем. Но имя Виехо было знаком уважения, титулом столь же
значительным, как "ваше сиятельство" или "генерал". Дожить до преклонного
возраста считалось на острове настоящим достижением.
Девушку звали Палома, что означало "голубка" - утренняя птица, что
воркует ранним утром свою прелюдию петушиному пению. Паломе было шестнадцать
лет.
- Ты не понимаешь, Виехо, - сказала Палома, - ничего подобного со мной
прежде не случалось.
- Ты просто не встречала злобных морских животных, а теперь встретила.
Рано или поздно это должно было случиться.
- Но, Виехо, - нерешительно возразила Палома, - отец всегда говорил,
что не бывает злых животных.
- Твой отец Хобим был... странным человеком. - Говоря о своем зяте,
Виехо подыскивал слова повежливее, стараясь не использовать те, что первыми
приходили на ум. - Злые животные есть, так же как есть злые люди. Остается