"Евгений Бенилов, Юлия Беляева. Проделки купидона" - читать интересную книгу автора

- их было, по-моему, пятеро: отец сделал им замечание, а затем ... затем от
него уже ничего не зависело. Первого он свалил, как быка на бойне - но
оставались ещё четыре, и у одного из них был нож. Когда приехала милиция, то
парень, которого отец ударил первым, всё ещё валялся в пыли без сознания
(остальные убежали) ... Потом был суд - мать ходила на все заседания. По
вечерам она приходила, кормила меня ужином, мыла посуду, и проводила остаток
дня перед телевизором: глаза сухие и, почему-то, чуть прищуренные (как от
яркого солнца), лицо - будто каменная маска. Когда она вернулась домой
после оглашения приговора, то сожгла все фотографии отца, кроме одной - а
единственную оставшуюся вложила в конверт и отдала мне, сказала, чтоб я её
куда-нибудь спрятала. Эта фотография до сих пор со мной и даже в том же
самом конверте: отец там - молодой, моложе, чем я сейчас, стоит в плавках
на пляже, позади море. Видно, что он был очень привлекателен: высокий,
статный, белозубая улыбка, на лице - смесь романтичности и мужественности.
За свои тридцать с хвостиком я встречала лишь двух человек с такой улыбкой
- отца и Игоря.
Мы прожили вдвоём с матерью чуть больше восьми лет, а когда я закончила
школу и уехала в Москву учиться, она вышла замуж за старого отцовского друга
дядю Мишу (они, я думаю, давно решили пожениться - просто ждали, пока я
уеду). Я нисколько мать не ревновала и к дяде Мише всегда относилась хорошо,
хотя их женитьба и явилась для меня полнейшей неожиданностью. Через год у
них родились двойняшки, и им стало не до меня ... впрочем, большого интереса
к тому, что там у них, в провинции происходило, я уже тоже не испытавала. Я
с головой погрузилась в столичную жизнь: театр на Таганке, стихи
Мандельштама и Цветаевой, проза Булгакова и Кафки, интеллектуальные песни
под гитару - ну и, конечно, поклонники. Где-то в конце третьего курса из
довольно обширного их числа выделился Сашка Веретенников - мы поженились
незадолго до окончания института. Сашка был завидным женихом: москвич, из
хорошой семьи, кончил физтех с красным дипломом - все мои подруги
завидовали мне зелёной завистью. Я, в общем, была с ним счастлива - но ...
как бы это объяснить ... без особого кипения страстей. Мы оба поступили в
аспирантуру, оба в срок защитились и распределились: я - в НИИАН, а он,
соблазнившись высокой зарплатой, - в некий закрытый НИИ. Детей мы отложили
до переселения в новую квартиру, которую - согласно уверениям строителей -
мы должны были получить через полтора года.
Наш с Сашкой маленький мирок продолжал своё тихое существование до
вторника, 14 июня 1988 года. В тот день я встретила Игоря.
Я увидала его в фойе НИИАНа, и - после первого взгляда - жизнь моя
изменилась бесповортно и навсегда. Мои способности к логике мгновенно
испарились, и никакие рациональные аргументы, которыми я себя уговаривала,
разума не достигали. В дополнение к поразительно точному внешнему сходству с
моим отцом, у Игоря была такая же улыбка - одновременно романтичная и
мужественная. И мне сразу же показалось - я была в этом абсолютно уверена!
- что он испытывает ко мне те же чувства, какие я испытывала к нему. Он
подошёл ко мне и завёл разговор, мы договорились встретиться после семинара.
Я помню свои ощущения: сердце колотится с такой силой, что мне страшно, что
Игорь услышит его удары, а обручальное кольцо жжёт палец, будто раскалённое
добела. Когда я вернулась в свою комнату (до семинара оставалось около
получаса), то сняла кольцо и положила перед собой на стол: тонкий ободок
жёлтого металла тускло блестел в полумраке комнаты (стояла страшенная жара,