"Лилия Беляева. 'Новый русский' и американка" - читать интересную книгу автора

Я как-то не смогла сразу переварить всю эту обширную и очень
любопытную информацию. "Ну, да это все русские, местные дела! - решила
здраво. - Пусть они со своим капитализмом сами разбираются. В конце концов
им всегда Бжезинский поможет или кто ещё из тех американцев, которые точно
знают, как следует России идти или ехать в будущее. А у меня своя
задача..."
О да! Моя задача отнюдь не выглядит глобальной, не претендует и на
книгу рекордов Гиннеса; но тем не менее она мне исключительно дорога. Я
жажду всем своим истомившимся, пылающим существом заполучить в свои
заповедные глубины все мужское великолепие "нового русского", продолжающее
сиять мне опалово и первозданно из тьмы неизвестности и надежды. В моих
ушах звучат, не утихая, его последние неистовые, упоительные слова - это
когда его уводили в наручниках: "Мне хочется продолжить наш с тобой
уик-энд, красотка! Я, пожалуй, ещё не распробовал все блюда". И как он
бессознательно сексапильно улыбнулся при этом, с какой чарующей,
неистребимой непосредственностью...
Кстати, эта его улыбка местами напомнила мне улыбку моего президента
Билла. Он примерно так улыбнулся, когда пообещал, что Ираку от Америки
достанется... Или когда ещё кому-то пригрозил всей нашей огромной,
выдающейся Америкой, исключительно передовой, непобедимой, необгоняемой ни
справа-налево, ни слева-направо. Не помню точно... Но что было - то было.

Я, конечно, очень, очень большая патриотка Америки, до такой степени
патриотка, что, признаюсь, одно время, закрыв глаза и занимаясь любовью с
каким-нибудь даже совершенно случайным партнером, я вполне представляла
себя на месте Хиллари, средь душисто-ароматных сугубо эксклюзивных
президентских простыней и получала максимум удовольствия... Да, да,
рыжеватый веселун Билл мне очень и очень импонировал, и даже его бело-синие
кеды, в которых он бегал вокруг Белого Дома, способны были обнаружить в
своих очертаниях такое свежее, невольно влекущее мужское обаяние, что я
плавным, нечаянным, абсолютно девственным жестом прикладывала свою
трепетную, душистую ладонь к своему самому сокровенному, неуемному
местечку, которое - так мне чудилось - вот-вот и вспыхнет оранжевым, почти
под цвет волос Билла пламенем, конечно, совершенно неуместным в публичных
местах...
И я, конечно, ужасно обиделась на Монику Левински! Ужасно-преужасно!
Ей ли, этой мымре, предательнице, олицетворять любимую женщину президента
Америки!
Но подумавши, поразмышлявши, я вдруг препреужасно пожалела эту самую
пресловутую Монику. Я даже решила написать ей письмо и написала черновичок.
Вот оно:
Письмо к Монике Левински в связи с её платьем, испачканным спермой
Билла Клинтона.
"Милая Моника!
Что же доказал твой роман с Биллом, на мой взгляд? Только то, что
американские мужчины до бровей набиты политикой, карьеризмом и
словоблудием, а потому грош им цена!
Подумать только! Даже президент Америки не способен заниматься сексом
самоотверженно, основательно, напрочь отвлекаясь от нелепых подробностей
текущей политики, а только, стыд-то какой! - урывками, на ходу, набегу!