"Лилия Беляева. Старость - радость для убийц" - читать интересную книгу автора

раскрытый паспорт моей сводной сестры, вгляделся в фото, перевел взгляд на
меня, признал:
- Похожа. Надо же... сводные сестры, а словно двойняшки!
- Отцу надо сказать спасибо. Должно быть, много страсти вкладывал не
только в свою геологию, но и в женщин... А ещё говорили, что в период
развитого или какого-то там ещё социализма не было секса! Вот же ярчайший
пример!
Михаил рассмеялся:
- Лови ещё один! Тоже нетусклый! Я посвятил директора Дома Виктора
Петровича Удодова в наши с тобой интимные отношения, сказал, что ты не только
квартируешь у меня, но и живешь со мной. Шокирована?
- Нисколько! Врать так врать! Очень убедительно: мол, бедной девке некуда
было податься, а мужик и воспользовался...
- Во-во! Именно этот кадр! Как мужик мужика мы поняли друг дружку и
хохотнули. Он мне приоткрылся: "Беру на работу неустроенных бабеночек, они это
ценят и отвечают взаимностью, то есть работают на совесть". Возьми на
заметочку. Авось пригодится. Ну что ж... Удачи!
Он поднял с пола свою сумищу, постоял, широко расставив ноги в кроссовках
сорок пятого размера, не хиляк мальчик, отнюдь, усмехнулся в бороду:
- Хочешь резану последнюю правду-матку?
- Валяй.
- Знаешь, почему ты затеяла это? Потому, что без любви живешь, без
настоящей кондовой любви, чтоб до скрежета костей и поломки челюстей.
- Золотые слова роняешь, Михаил. Но дороже всего была бы подсказочка: где
сыскать такого мужичка, чтоб он к тебе и ты к нему со всей искрометной
страстью, чтоб вас друг от друга автокраном не отодрали? Где? Сам-то куда,
между прочим, помчался? В Таджикистан, на границу, где пульки не только
соловьями свистят, но и жалят. Чего тебе-то в Москве-то не хватает?
- А может, тоже любви? - отбился он, перекачиваясь с пятки на мысок, с
мыска на пятку. - Надо подумать. Так или иначе, хочу встретить тебя здоровой и
невредимой. И веселой впридачу!
- А я - тебя. Два дур... то бишь сапога - пара.
И мы расстались. Он открыл дверь, шагнул вон, но в последний момент
обернулся:
- На деревянной солонке записан телефончик. В случае чего - звони. Зовут
Николай Федорович, ветеран одной неслабой службы. Он мне обязан - я его
портрет когда-то выставил, многие издания перепечатали. Ну, помчался за
бабочками, жучками-паучками.
Он сильно захлопнул за собой дверь. А я осталась одна одинешенька в чужой
однокомнатной, с чуждой мне челкой, разлученная "легендой" с родными и
близкими, и тишина неприкаянности придавила все мои дерзновенные помыслы...
Хорошо, Михаил включил перед уходом магнитофон, который журчал-утешал: "Пой,
ласточка, пой, пой, не умолкай, песню блаженства любви неземной... пой,
ласточка, пой..." Я дала полный звук, от которого аж стекла вздрогнули. Но
гулять - так гулять! Раз пошла такая пьянка - режь последний огурец!
... На следующее утро, как и оговорился Михаил с директором Дома ветеранов
работников искусств, молодая женщина-девушка с челкой, весьма и весьма
провинциального вида, робко переступила невысокий порожек кабинета Виктора
Петровича Удодова... Было это 17 мая 199... года. В открытое окно пахло свежим
тополиным листом и черемухой.