"Андрей Белый. Москва под ударом ("Москва" #2) " - читать интересную книгу автора

взлаем; японец присел, чтобы пасть.
- Чем могу я служить?
Мелкоглазый японец засикал, как будто слова подавал он с подливкой, -
"сиси" да "сиси"; он страдальчески так выговаривал русские буквы;
напружилась шея; и не выговаривал "е р".
- Я из Жапан плисол!
- ?
- Я писал с Нагасаки, цто скоро плиду к фам: из Жапан.
- А с кем же имею честь я? - не бросал своей стойки профессор.
- Я есть Исси-Нисси. Вот кто!
Теперь знал, что оливковый этот задохлец, стоявший пред ним, -
разворотчик вопросов огромнейшей, математической важности, двигатель мысли,
которого имя гремело во всех частях света в кругу математиков: имя громчей
Ишикавы *; профессор стал вдруг просиявшим моршаном, блеснувши, как молньей,
очками, - ну, точно стоял он в лучах восходящего солнца:
______________
* Ишикава - известный японский биолог (примеч. А. Белого).

- Как-с?... Право, - считаю за честь... Из Японии?... К нам?... -
протопырил японцу он обе ладони.
Японец, припав к ним, нырнул перегибчивой шеей под носом профессора,
руку взял с задержью, точно реликвию; дернул и твердо и четко; подшаркнул:
отшарком отнесся к стене, оторвавши ладонь; ведь понятно: профессор, который
ему представлялся в стране Восходящего Солнца литым изваянием Будды, стоял
перед ним, "не как лозунг "Колобкин", - стоял как "Ван-Ваныч". "Ван-Ваныча"
он и разглядывал - с пристальной радостью.
Да, - глядя в корень: в груди - разворох; галстух - набок; манишка -
пропячена; выскочил - чорт дери - хлястик сорочки; жилет - не застегнут; уже
из последней брошюры он понял: открытие близится в мир через этот
про-пяченный хлястик.
И - набок все галстухи!
Да, - в Нагасаки еще раскурял фимиам Исси-Нисси Ивану Иванычу: три
панегирика тиснул ему в нагасакском научном журнале; себя же считал он
вполне неуверенно шествующим за Иваном Иванычем - той же научной стезею.
"Ван-Ваныч" пошаркивал.
- Как же-с, читал с удивленьем, читал-с, - в "Конферешен" - о ваших
трудах... Удивлялся... Пожалуйте-с!
Жестом руки распахнул недра дома, введя в кабинетик, откуда он тотчас
же выскочил.
- Знаешь ли, Вассочка, - там Исси-Нисси стоит - дело ясное: из
Нагасаки. Так нам бы ты чаю - ну, там... В корне взять - знаменитость!
Любил, побратавшись с учеными Запада, он прихвастнуть русской статью:
- Вы - да... Мы - у нас: в корне взять, - русаки!...
Приглашал отобедывать их он русацкими блюдами: квасом, ботвиньями и
поросятами с кашей; когда-то дружил он с Леже, как потом приударил за Полем
Буайе, в его бытность в Москве. И теперь предстояло все это: братанье,
турнир математики и, наконец, громкий спор: о Японии и о России:
- Вы - да: вы - япошки... Мы, чорт побери, - русаки! Предстояло: нагрев
тумаками японца, торжественно мир
заключить: