"Владимир Павлович Беляев. Город у моря (Старая крепость, Книга третья)" - читать интересную книгу автора

Комсомольцы наперебой рассказывали друг другу, что произошло, строили
всяческие предположения. Маленький сухощавый Фурман уже в который раз
доказывал, что, несомненно, бандит успел где-то в саду переодеться в женское
платье и так, под видом женщины, прошмыгнуть через Рыночную площадь на
Подзамче. Один только Бобырь не принимал участия в разговорах.
Хлопцы рассказали, что Никита Коломеец, прибежав во двор, начал
"прорабатывать" Бобыря. Сашка, слушая упреки секретаря, попробовал было
оправдаться, и тогда Коломеец прямо отрезал ему:
- Эх ты, трус! Вот кто ты! Растерялся? Не ожидал? Не думал?.. А если на
тебя все эти чемберлены, керзоны да пилсудчики бомбы начнут швырять с
аэропланов? Ты тоже растеряешься, будешь кричать: "Господа! Что вам нужно?
Стой! Стой!.." Разиня ты, а не комсомолец!
Внушение Коломейца подействовало, должно быть, очень здорово. Сашка не
придумал ничего лучшего, как сказаться больным. Он лежал на топчане,
укрывшись с головой желтоватым пальто. Ему было очень стыдно за сегодняшнюю
ночь. А кому не было бы стыдно на его месте?..
Прислушиваясь к нашему возбужденному разговору, Сашка время от времени
делал вид, что его пробирает лихорадка. Он постукивал зубами, дрыгал ногой и
при этом жалобно стонал. Вернее, даже не стонал, а скулил, как щенок,
выброшенный ночью на мороз из теплой хаты. Видно было, ему ужасно хотелось
заболеть и на самом деле. Много бы дал Саша, чтобы прицепилась к нему хоть
какая-нибудь скарлатина или, скажем, испанка. Тогда бы все его жалели, не
смеялись над ним и считали бы, что Бобырь растерялся по болезни. Но Сашка
был здоров как конь, мы это знали и прекрасно понимали его настроение.
Со двора в караулку вошел Коломеец. В руке он держал задымленный
чугунок.
- Молодые люди, - сказал секретарь шутливо, - несмотря на серьезные
события нынешней ночи, природа требует своего. Я не ошибусь, если скажу, что
всем нам хочется есть. Короче говоря, за печкой лежит картошка. Мы начистим
ее побольше в данный чугунок, представим себе мысленно запах поджариваемых
шкварок, и вскоре у нас будет скромная, но сытная еда. Кто против?
Против не оказалось никого.
- Кто за? - спросил Коломеец.
Все, кроме Бобыря, единодушно подняли руки.
- Большинство! Сеньорен-конвент окончен! - весело сказал Коломеец и,
подходя к Сашке, решительно сорвал с него пальто: - Довольно спать, Сашок,
давно малиновки звенят! А ну, картошку чистить!
- Я не могу... Мне очень нездоровится, - завыл Бобырь.
- Сашенька, дорогой ты наш и единственный товарищ Бобырь! - нараспев,
очень нежно и подмигивая нам, сказал Коломеец. - Все мы знаем, что ты болен,
тяжело и серьезно болен, все мы отлично знаем, какова причина твоей болезни,
но тем не менее все мы просим не изображать здесь мировую скорбь и желаем
твоего скорейшего выздоровления. Ты не имеешь права попадать в плен чуждой
нам меланхолии. Дорогой Сашенька, - вставая в позу оратора, продолжал
Никита, - мы искренне и убедительно просим тебя выздороветь от уныния и
чистить картошку, ибо рано или поздно ты сам проголодаешься, а кто не
работает - тот не ест... Что же касается истинной причины твоего недуга, то
не горюй, Сашок, и не особенно сердись на меня за те резкие слова, что были
брошены тебе сгоряча за пределами данного особняка. И на старушку бывает
прорушка! Все мы еще молоды, все мы делаем ошибки, и все, кроме заядлых,