"Владимир Беляев. Старая Крепость (Трилогия, книга 1)" - читать интересную книгу автора

Я бросился назад, и в ту же минуту меня со страшной силой, точно тяжелым
свинцовым кастетом, ударили под глаз. На секунду все лампочки на сцене
потухли, но потом зажглись с такой силой, будто яркие молнии закружились
перед моим лицом И в этом ослепительном свете, вспыхнувшем у меня перед
глазами, я увидел бледное и злое лицо Подуста, его выставленные вперед
костлявые кулаки.
Подуст хотел ударить меня вторично, но я быстро пригнулся, и кулак учителя
пролетел у меня над головой Я пустился к двери, но Подуст пересек мне
дорогу. Его пенсне упало на пол. Мундир расстегнулся.
- Стой! Стой!.. Куда, сволочь?..- хрипел Подуст и размахивал руками.
Уклоняясь от его ударов, я метался из одного угла в другой, я уже прямо
ползал по полу. Горячие соленые слезы лились по лицу, застилали мне глаза.
Еще немного, и я, совсем обессилев, грохнулся бы на пол. Но в эту минуту я
услышал за спиной голос директора гимназии.
- Где он? - спросил директор, опираясь на буковую палку с серебряными
монограммами.
- Вот, полюбуйтесь! - сказал бледный Подуст, тыча в меня пальцем и быстро
застегивая мундир.
- Вы тоже хороши! - крикнул директор и подошел вплотную к Подусту. - Я же
приказывал вам проверить программу... А вы... Это же позор, позор, вы
понимаете? Так оскорбить наших союзников! Так оскорбить католическую
церковь!
Прислушиваясь к словам директора, я решил, что меня бить не будут. Мне
даже стало радостно, что из-за меня попало Подусту. "Так тебе и надо, черт
очкастый, чтоб не дрался!"
Но только я подумал это, утирая грязной ладонью слезы, как директор
схватил меня за воротник и, повернув свою руку так, что воротник сразу
стал меня душить, закричал-
- Мерзавец! Понимаешь, что ты обесславил нашу гимназию? Да еще в такой
день! Об этом доложат Пилсудскому. О боже, боже! Понимаешь ты это или нет,
байстрюк?
А что я мог сказать директору, когда я ничего не понимал?
Если я, допустим, сделал ошибку, так зачем же драться?
Я думал: "Кричи, кричи, а я буду молчать".
И молчал.
Директор оглянулся. Со всех сторон, из окон и дверей этой размалеванной
под украинскую хату декорации, вытянув длинные, худые шеи, глядели на нас
перемазанные гримом запорожцы. Одни уже сняли усы и парики, другие еще
были в париках.
Вдруг из зала приоткрыли занавес. Оттуда выглянул гимназист-распорядитель
и с испугом прошептал:
- Пане директор, вас требуют! Прокопович вздрогнул и, схватив меня за
шиворот, приказал:
- Будешь извиняться! - и сразу же потащил к лесенке, ведущей в зал.
- Куда?.. Я не хочу... Пустите, пане директор. Пустите! Я же ничего не
сделал...
- Ах ты злыдня... Ты еще издеваешься?.. Ты ничего не сделал? Да? -
выкрикнул директор и сразу потянул меня за собой так, что я упал на колени
и проехал на карачках по скользкому паркету несколько шагов.
Но даже извиниться мне не пришлось.