"Владимир Беляев. Старая Крепость (Трилогия, книга 1)" - читать интересную книгу автора

не тут-то было. Он стоял, ждал, а потом вдруг как толкнет меня сзади
коленкой да как закричит: "Пошел вон отсюда, сопляк! Пока я здесь
дежурным, ни один заяц у меня не пройдет!" Я споткнулся, чуть было не
полетел, яблоки мои покатились к вешалке, я их догоняю, а Гальчевский еще
кричит контролеру: "Не пускайте этого зайца обратно, чтоб духу его больше
не было!" Я подобрал яблоки - и бегом на галерку. Там у меня взяли билет и
пропустили, слова не сказали. Вбегаю - уже темно. Нащупал свободное место
на боковой скамейке у самого барьера, сел и грызу яблоко. Съел одно, взял
другое, только надкусил, вижу, занавес подымается. Ну, думаю, доем потом.
Только было хотел положить яблоко на барьер, а оно сорвалось да как
полетит вниз... Ох, я и напугался! Уронил и даже глянуть вниз боюсь -
страшно. Слышу только, выругался кто-то в партере и стулом заскрипел.
Потом тихо стало. А представление идет, интересное такое, с запорожцами, с
танцами и с музыкой. "Про шо тырса шелестила" - так называется. Я
засмотрелся и позабыл про яблоко.
Кончилось первое действие, зажгли свет, я сижу, не встаю, чтобы место не
заняли, а сам высматриваю, где знакомые хлопцы сидят. Вдруг кто-то опять -
цап меня за плечо. Обернулся я, гляжу - снова Жорж Гальчевский. "Ты яблоко
на голову офицеру бросил?" - спрашивает. "Какому офицеру?" - "А вот
погляди!" И схватил меня за шиворот да перегнул головой вниз через барьер
так, что я чуть было не упал вниз. А оттуда, снизу, из партера, ихний
офицер рукою Жоржу машет и мне грозится. Тогда Гальчевский как закричит:
"Пойдем к кошевому!" - и повел меня за кулисы. Там артисты бегают, пыльно,
досок много навалено, темно, я чуть-чуть не упал - зацепился за какую-то
веревку, а Гальчевский все меня толкает вперед.
Хотел было я удрать - не вышло. Привел меня Жорж к самому Гржибовскому, а
тот сегодня на сцене запорожца играл, весь вымазанный такой, и брови и нос
- все в краске. Нос у него большой - нашлепку наклеил. Гальчевский
козырнул ему и все про то яблоко рассказал, а меня он даже и не спросил,
нарочно я или нечаянно. Тогда Марко Гржибовский сказал Гальчевскому:
"Врезать ему пять шомполов" - и на меня головой кивнул. А Гальчевский мне
сразу ка-ак даст! Ногой!
- И шомполами били? - все еще не веря Петьке, спросил я.
- А чем же еще? Конечно, шомполами!
- Где? Там же, за кулисами? - поинтересовался Куница.
- Ну вот еще... за кулисами... Просто вывели туда, за театр, где помойная
яма, сняли рубашку и пять раз ударили. Вот погляди, еще знак есть! - И
Маремуха, задрав рубашку, показал нам свою спину. На его гладкой спине
краснело пять неровных вздувшихся полос. Они легли почти рядышком, одна
возле другой.
Куница решил проверить, не врет ли Маремуха, не нарисовал ли он эти
полосы, чтобы разжалобить нас. Он послюнил палец и провел им по багровой
полосе. Маремуха съежился и отскочил.
- А кто бил? - спросил я.
- Кто? Известно - Гальчевский. Марко ему приказал. Гальчевский бил, а
Кулибаба и еще два скаута, я их совсем не знаю, держали. Один за руки,
другой за голову. Потом я вырвался и побежал сюда, к вам... Ничего, он
меня будет помнить... Я ему морду побью... Я не испугался его кастета...
- Кому морду побьешь? - спросил Куница.
- Гальчевскому... и кошевому... Марко... всем, всем побью... Ночью