"Владимир Беляев. Старая Крепость (Трилогия, книга 1)" - читать интересную книгу автора

длинную руку и начал шевелить вытянутыми пальцами.
По стене запрыгали тени.
Из этих смутных, расплывчатых теней стали возникать отчетливые фигуры.
Сперва я различил голову лебедя с выгнутой шеей. Потом на белой стене,
двигая ушами, запрыгал очень потешный заяц. А когда заяц исчез, большой
рак, подползая к окну, зашевелил цепкой клешней. Не успел я наглядеться на
рака, как в другом месте, около этажерки, появилась морда лающей собаки,
очень похожей на пса наших соседей Гржибовских - Куцего. Вот собака
высунула язык и стала тяжело дышать, точь-в-точь как дышат собаки в
сильную жару.
Все фигурки появлялись и пропадали так быстро, что я не успевал даже
заметить, как делает их этот чудной человек, укутанный теплой одеждой до
самых ушей.
Показав последнюю фигурку, он опять хитро подмигнул мне, высунул язык, а
потом снова лег на спину и закрыл глаза.
Я сразу решил, что он, должно быть, очень веселый и хороший человек, и мне
захотелось, чтобы отец позволил ему остаться у нас, пока не возвратятся
красные.
Ни отец, ни сосед не заметили тех штук, которые показал мне больной. Они
все пили чай и разговаривали.
Под их тихий разговор я заснул. Проснулся я поздно и первым делом поглядел
на сундук, где лежал вчера ночной гость.
Сундук по-прежнему стоял у стены, покрытый разноцвет ной дорожкой. Но
постели и больного на нем не было.
На чистую, блестящую клеенку обеденного стола падали солнечные лучи.
Вдруг где-то за Калиновским лесом грохнул выстрел.
Натягивая на ходу рубашку, я вбежал в кухню. Там тоже никого не было.
Только на огороде, около забора, я нашел тетку Марью Афанасьевну. Она
стояла на скамеечке и смотрела поверх забора на крепостной мост.
- Петлюровцы, - сказала, вздохнув, тетка и сошла на землю.
Я вскочил на скамейку, оттуда вскарабкался на забор и увидел скачущих от
крепости в город всадников. Они мчались по мосту. Над решетчатыми перилами
были видны вытянутые морды их гривастых коней.
- А где больной? - спросил я Марью Афанасьевну, когда мы вернулись на
кухню.
- Больной? Какой больной? - удивилась она. - А я думала, ты спал. Больной,
деточка, уехал с красными... Все уехали. Ты только помалкивай про больного.
- Как все? И отец?
- Нет, деточка, отец, здесь, он пошел в типографию.
Тетка моя, Марья Афанасьевна, - женщина добрая и жалостливая. Сердится она
редко и, когда я веду себя хорошо, называет меня "деточкой".
А я не люблю этого слова. Какой я деточка, когда мне скоро уже двенадцать.
Вот и сейчас я обозлился на тетку за эту самую "деточку" и не стал ее
больше расспрашивать, а побежал в Старую усадьбу к Петьке Маремухе -
смотреть оттуда, со скалы, как в город вступают петлюровцы.
А на следующий день, когда петлюровцы уже заняли город и вывесили на
городской каланче свой желто-голубой флаг, мы с Юзиком Куницей увидели
бегущего по Ларинке Ивана Омелюстого.
Его зеленый френч, надетый прямо на голое тело, был расстегнут. Омелюстый
мчался по тротуару, чуть не сбивая с ног случайных прохожих и гулко стуча