"Сергей Беляев. Приключения Самюэля Пингля" - читать интересную книгу автора

младенчестве. Естественно, что родители чрезвычайно любили своего
"малыша". Мать моя не отличалась крепким здоровьем, и воспаление легких
свело ее в могилу, когда мне исполнилось семь лет. Отец и я горько и
безутешно оплакивали эту тяжелую утрату.
Отец вместе с дядюшкой Реджи, братом матери, старым холостяком, коротал
дни своего вдовства в небольшом доме близ Рыночной площади. Дядюшка,
отставной сержант Реджинальд Бранд, которому в 1917 году гранатой оторвало
руку в Галлиполи, с гордостью носил военную медаль "За храбрость" и
рассказывал мне множество удивительных историй. Кажется, они-то и зародили
во мне сильное желание повидать тропические страны, чтобы самому
познакомиться с тамошними чудесами. Тогда, ребенком, я и не подозревал,
что действительность может оказаться гораздо причудливее тех приключений,
о которых повествовал дядюшка, покуривая трубку перед уютным огнем камина
в долгие зимние вечера.
Помнится, рассказывал он об одном корабле, который был так велик, что
когда становился поперек Дуврского пролива, то его нос упирался в шпиц
башни Кале на французском побережье, а развевавшийся на корме флаг
смахивал в море с дуврских скал стада пасшихся там овец. Мачты этого
корабля были так высоки, что мальчишка-юнга, отправлявшийся по вантам на
верхушку, опускался обратно на палубу уже глубоким стариком с предлинной
бородой. Рассказывал также дядюшка, будто ему пришлось однажды ехать на
яхте в Вест-Индию среди островов по такому узкому проливу, что рукою можно
было дотрагиваться до прибрежных скал, усеянных золотыми самородками и
драгоценными камнями. Рассказывал он еще и о проливе Балламбанг-Джанг,
который потом я тщетно разыскивал в географических атласах. На деревьях,
росших по берегам этого узкого пролива, жило такое множество обезьян, что
невозможно было управлять парусами: обезьяньи хвосты обязательно попадали
в блоки и перепутывались с веревками.
Слушая эти истории, я давал себе клятву сделаться путешественником.
С течением времени добродушный мир дядюшки начал принимать оттенок
таинственной мрачности, и к тому времени, о котором я собираюсь
рассказать, дядюшка считался в Эшуорфе старым ворчуном и надоедливым
спорщиком. Имея военную пенсию, дядюшка большую часть своего времени
проводил в харчевне "Королевский тигр" в приятном для него обществе
завсегдатаев этого учреждения. Хозяин "Королевского тигра", косоглазый Том
Бридж, славился в окрестностях Эшуорфа как непревзойденный чемпион
карточной игры. Водились за Бриджем и другие делишки. О них расскажу
несколько позже.
Обычно дядюшка с раннего утра сидел в "Королевском тигре", пыхтя огромной
бразильской трубкой, набитой "Западным сфинксом", то есть третьесортным
табаком по четыре пенса за пачку, и медленно отхлебывал эль из солидной
оловянной кружки, с видом человека, достаточно поработавшего на своем веку
и теперь имеющего законное право беспечно тратить свою маленькую пенсию.
Нередко он возвращался домой навеселе и дразнил меня, называя
"необлизанным медвежонком", на что я очень обижался. "Необлизанный
медвежонок" означало "увалень". Это выражение происходило от глупого
поверья, будто бы новорожденный детеныш медведицы не имеет медвежьего вида
до тех пор, пока мать не вылижет его.
А я рос вовсе не увальнем, и у меня на руках наливались отличные мускулы.
Однажды я поспорил с дядюшкой серьезно, и он, извинившись, перестал