"Владимир Белобров, Олег Попов. Арап Петра Великого два" - читать интересную книгу автора

Чего-то он
вам пишет. Весь вечер вчера сопел, сочинитель. Вспотел аж. Два пера
сгрыз.
Вот она записочка-то.
Княжна взяла записочку и развернула:
"Елизавета Федоровна, -- прочитала она,-- С тех пор как я повстречал
Вас --
нет мне покою и жизни нету. Хожу ли я по коридору, сижу ли я на стуле в
анфиладе, али проветриваюсь на резвом рысаке -- Ваш образ загромождает
мне
горизонты беспросветлым туманом и я рискую разбиться насмерть, налетев
на
незримое глазу препятствие. Иногда мне хочется схватить вострый кинжал
и
вонзить его себе в грудь по самую рукоятку, а потом расковырять лезвием
достаточное в груди отверстие, чтобы пролезть туда рукою, вытащить из
нутра горячее мое сердце и принесть его к вам под ноги. Чтобы вы,
уважаемая Елизавета Федоровна, увидя такие ужасы, как разрушительно
бьется
оно от безответного чувства, заплакали бы от печали горючими слезами и
полюбили бедного вздыхателя посмертно. Когда я могу надеятся с Вами
повстречаться? Напишите время и место. Крепко целую. Ваш навеки
Ганнибал
Пушкин."
-- Чего пишет-то? -- Равнодушно спросил Занзибал, вынимая из-за пазухи
книгу.
-- Да всякое.-- уклончиво ответила княжна. -- Так говорите, в следующий
раз
горшком кидаться?
-- Можно и горшком. А можно и так вхолостую, напоматерному ему
гаркнуть...Ответ-то писать будете, али на словах чего передать?
-- Напоматерному -- это грубо. Я токмо по-французски знаю.
-- По-французски ему хучь всю ночь чеши. А он только -- ать-два, да
прикладом -- стук-стук. Тогда уж горшком лучше. Ну так как с
ответом-то?
-- А чем посоветуете -- гортензией либо геранью?
-- Хучь фикусом. Я в наименованиях не смыслю. Вы бы, Елизавета
Федоровна,
Ганнибала призвали -- он большой специялист. Изрядно понимает. Хучь что
на
клумбе растет, хучь в горшке. Вы его призовите, али в записке ответной
про
то у него испросите.
-- А скажи мне, Занзибал, какие нынче в Париже платья модны?
-- Елизавета Петровна! Я прямо удивляюсь! Второй день меня про платья
пытают! Вчера Ганнибал выспрашивал, какое у вас платье. Теперь вы меня
донимаете. Я Париж-то с трудом вспоминаю. Как в тумане!
-- В Лондоне тоже туманы. Дале носа, бывает, ничего не видать. А я
слыхала
-- в Париже климат не такой. А и там, однако ж, туман.