"Михаил Белозеров. Месть самураев ("Натабура" #2)" - читать интересную книгу автора

- Пусть спят. Потом накормишь, - отмахнулся кантё, не отвлекаясь от
погрузки. - Эй, куда?! Куда?! Ахо! На корму и крепите лучше! А шелк под
крышу!
Повар обреченно вздохнул и отправился к себе, по пути не удержался,
обмакнул палец в суп и облизал его. Он чем-то был похож на Язаки - такой же
толстый и нагловатый, только лицо у него было не лунообразное, а
треугольное, скуластое, и глаза - не круглые, а узкие, как зев устрицы.
Затем сел на кухне и с удовольствием умял все пять порции, включая собачью.
Звали повара Бугэй. Похлебка под названием кани томорокоси из риса, крабов,
курицы и янтарной рыбы фугу ему очень понравилась. Поэтому он взял себе еще
миску, насыпал порезанного лука и поел уже с чувством, с толком, с
расстановкой. На сердце стало тепло и приятно. Он потянулся за фарфоровой
бутылочкой сакэ, которая стояла на плите в посудине с теплой водой, но
вспомнил, что накануне его выпороли как раз за пристрастие к этому самому
напитку. Боль отдалась в заду. 'О Дух, сияющий в небе', - скороговоркой
испросил он позволения, налил совсем малость - на донышко чашечки и, смакуя
сквозь зубы, втянул в себя тепловатую, обжигающую жидкость, чувствуя, как
она волной разбегается по конечностям. Миг блаженства! Выпить за счет
кантё - одна единственная вольность, которую он позволял себе. Тут его
позвали на мостик: 'Эй, бездельник, к капитану!' Бугэй сунул в рот зубец
чеснока, подхватил бутылочку и с замиранием сердца побежал наверх. Он был
родом из той же деревни, что и капитан. Вся его родня занималась самым
нечистым промыслом: убоем скота и выделкой шкур. Один Бугэй выбился в люди -
плавал три года, и дома в Имадзу его ждали старики-родители, жена с двумя
детьми, которых он очень любил. Его мечтой было накопить деньжат и года
через два-три открыть харчевню в порту Хаката, забыть это море, которое он
тихо ненавидел и которого боялся, умирая от страха при каждом шторме, и жить
тихой спокойной жизнью. И, правда - Боги пока хранили его.
Пассажиры спали ровно сутки и вылезли на свежий воздух, когда
'Кибунэ-мару' уже была в открытом море, а берег Ая слился с темным
горизонтом на западе. Несмотря на то, что джонку прилично качало, никто из
них не страдал от морской болезни. Из чего кантё заключил, что они бывалые
путешественники не только по земле, но и по морю. Он велел отнести им сакэ и
приветственно махнул с мостика. На ветру сакэ быстро остывал. Акинобу
помахал в ответ и подумал, что кантё сущий пират. Его красная морда не
внушала доверия. Это мое последнее путешествие, загадал он. Пусть оно
закончится счастливо. Я и так здорово рисковал, взяв Юку с собой. Натабура
упросил. Правда, она ни разу не то что не пискнула, даже не подала вида, что
ей трудно. Хорошая жена досталась Натабуре. Ему жена - а мне дочка. Теперь
вместо меня будут ходить Натабура и Язаки, если, конечно, Язаки захочет, а я
буду воспитывать внуков.
Он старался не думать о том, что всего через месяц его должны ввести в
Совет Сого на должность рисси. Поэтому-то они и спешили вернуться на родину.
Будет скучно, думал он, после гор, ветра и пустынь. Ему вменялся в
обязанности контроль над соблюдением монахами заповедей Будды и норито -
молитвословия. Стар я, думал он, стар. Прощай, свобода, - и с тоской, словно
прощаясь, глядел на пятицветные облака. Во все времена это считалось хорошим
предзнаменованием. Ну и отлично, ну и хорошо, - вздохнул Акинобу, ни капли
не веря приметам.
В одном он кривил душой - старым он не был. Скорее, предусмотрительным