"Дмитрий Белозерцев. Мифы из будущего " - читать интересную книгу автора

дороги. Под сводами висели фонари. Они прилетели сюда переждать день и тихо
устало светили. Из-за этого казалось, что над Полушарием царит ночь,
распуская свои кошмары. А эта галерея уютное укрытие от них. Но наступит
вечер. Одинокое теперь солнце начнёт заходить за край земли, чтобы снизу
греть землю и жарить пятки её попирателям, палить лысины антиподам. Солнце
зайдет и в сумерки фонари разлетятся по своим столбам светить кто где. Кто
на перекрёстке исчезнувших парковых аллей, кто над хижиной рыбака, рядом с
другой наживкой для рыб. Ряд рассядется над Центром, освещая площадь с
гуляющими парами. Шквал иногда фонари срывает. Он их кидает на местность
разбивая о суки и стены. Икра рыбака в такой день пенится, стремясь в воду.
Ведь кто-то из рыбаков не вернётся, опрокинутый ветром. Они ловят рыб на
самих себя.
Тёмно-синим вечером сын моря и солнца вошёл в живой городок. Под
матерчатыми, полосатыми навесами террас, сидели жители городка и марафонили.
Специальные люди следили, чтобы ни один из них не перешёл четырёх суток.
Иногда хватала измена и уносила кого-нибудь на семь километров, откуда они
высматривали зраком в пятак отбившихся. В тёмных переулках
отщепенцы-внесистемники разрисовывали двери чёрных ходов на замороках. Они
боялись чёрных ходов. С детства. С кровью матери и её ДНК они приняли страх
перед белыми стариками в чёрных-чёрных домах, в чёрных-чёрных странах, с
чёрной-чёрной рукой, которой они забирают к себе малышей войдя через чёрный
ход. Внесистемник системен и днём на нём галстук, поверх белой рубашки.
Когда приходит кроссворд, они составляют его белые клетки, пока он не
заполнит себя. В этот вечер в городе кроссворда не было. Его хождение
исключили. Было тихо. На набережной была девушка четвёртого размера.
- Зайка, ты меня рубишь. Я понимаю, что это очень тяжело, когда ты
готов на всё для человека, но это не взаимно.
- Прошу прощения? - осведомился у неё сын моря и солнца.
Он проходил мимо и случайно услышал что она говорила. Ему показалось,
что это к нему. Но она даже не повернулась на его слова. Продолжая смотреть
вдоль набережной, стоя у парапета, забрызгиваемого волнами.
- Я чем-то могу вам помочь?
- Извини, я пыталась тебя полюбить, но...
Неразумная жизнь-автомат. Как полигональный персонаж-предмет интерьера,
она ответила:
- Зайка, ты меня рубишь. Я понимаю, что это очень тяжело, когда ты
готов на всё для человека, но это не взаимно. Извини, я пыталась тебя
полюбить, но...
Взгляд неподвижно смотрел вдаль, как будто её собеседник был невидим.
Его наверно смыло волной. Сын моря и солнца прошёл набережную, освещённую
фонариками, сидящими на ажурных столбах. Здесь было ветренно. Ночь. И
безлюдно. Не считая кивающей за спиной вдалеке девушки четвёртого размера. В
этом городке не было того, что искал рождённый морем и солнцем путник. И
потому его путь лежал дальше. Ему бы на ночлег, но город зол. Надо укрытие
себе найти среди листвы, или кто приютит одинокий.
Дорога петляла дальше в свете взошедшей луны. Становилось жарко. Мир
стал серебряным. Справа от дороги возвышался ещё один утёс, обрывом уходящий
в клокочущую пену прибоя. На утёсе кто-то стоял и подвывал ветру. Если это
горе, то оно коснётся сына моря и солнца и убежит. Больной им воспрянет
вновь. Сын моря и солнца знал, что он может помочь дав счастье, или излечив