"Андрей Белозеров. Любовь и смерть" - читать интересную книгу автора

привлекательная, к примеру, шатенка, 24 года и т.д. Я думаю об этом и
засыпаю. Иришка теплая, инертно нежная, я растворяюсь в ней. Утром мы снова
трахаемся. Она сверху. Раздается звонок. Через закрытую дверь в комнату
доносится разговор. - Ох, доченька, беда у нас, - голос моей бабки. - Что
такое, что случилось? - Беда настоящая, с дедом-то. - Серьезно так? - Умер
дед наш. Нету больше. - Как. Ой-ой... - моя мать переходит на всхлипы.
Иришка перестает двигаться, насторожилась, но я по-прежнему в ней. - Вчера,
уже где-то в два ночи, стучат в дверь. Я пока доковыляла... Из милиции,
говорят, откройте. А я говорю, не открою, я старая больная женщина, поздно
уже. Он тогда спрашивает, а Виктор Григорьевич здесь живет? Да, здесь, а в
чем дело? Его машина сбила, нужно в морг на опознание. Материны всхлипы
усиливаются. - Я говорю, вы извините, у меня нога не ходит, а уже два ночи,
приезжайте утром, я сыну позвоню, чтоб съездил. А сама думаю, кто его знает,
что за милиция, глазка нет, корочки посмотреть, вдруг это тот шофер, деда
сбивший. Откроешь ему, а он тебя тут же и пристукнет. Дед ведь с паспортом
был, а там и адрес и все. - Ну правильно, правильно,- швыркает носом мать.
Иришка прильнула ко мне, гладит по голове, но при этом я так глубоко,
упершись в преддверие матки. - Так может это и не он? - Да он. Он. Сегодня
утром милиция приезжала, паспорт отдали. Гена в морг ездил...Все. Нету
больше деда... Мать стучит в комнату, там у них за дверью уже горе, смерть,
а у меня теплая, нежная Иришка, немного душный после ночи, нагретый
воздух. - Андрей, слышишь? Дед умер, вышел бы хоть. Выходить не хочется, вот
она - теплая, нежная, гладит, и никакой смерти здесь нет. - Слышишь,
бездушный ты что ли? - Слышу... - и бормочу Иришке, - надо же. Вчера у него
день рождения был... Родственники пришли, подарки дарили на долгую память,
долгих лет жизни, здоровья желали. Мы с ним литру за здоровье выпили...
Котлеты жареные были. Иришка гладит меня пуще прежнего, льнет плотнее, от
чего бездвижное соединение наше становится все напряженней. А когда за
дверью расходятся, я начинаю движения и довожу прерванное до конца, а потом
прячу лицо в ее волосах и спрашиваю: "Почему ты меня не остановила?" Она
долго молчит, а потом: "Думала, что это тебя утешит". Женская любовь...
Нервно хихикнув, отворачиваюсь к стене и зажмуриваю глаза. И близятся во
тьме шаги, и в дверь вскоре снова постучат.