"Михаил Прокопьевич Белов. Экспедиция инженера Ларина " - читать интересную книгу автораВыражение его глаз, чуть раскосых, цыганских, ничего доброго не предвещало.
Соболев побледнел, но остался стоять на месте. - Бей его, Коля! Дай ему! - завопил Новиков. Соболев и Щербань стояли друг против друга, готовые ринуться в драку. Оба одного роста, только Соболев, пожалуй, шире в плечах. - Ну, - выдавил наконец сквозь зубы Щербань и вдруг неожиданно засмеялся, хлопнул Соболева по плечу и предложил: - Пойдем, выпьем. Люблю бесстрашных! Угощаю! Соболев лёгким движением сбросил с плеча тяжёлую руку Щербаня: - Не пью. - Брезгуешь? - Щербань улыбался, но глаза его смотрели холодно и враждебно. - Боцман! - предостерегающе заметил один из матросов. - Ребята, - Щербань приложил палец к губам, - молчок! Палубному начальству незачем знать о наших делах. По местам! Матросы рассыпались в стороны. Кто взял гитару, кто домино, а кто просто принял скучающую позу. Картина была самая мирная. Боцман поставил ящик со столярным инструментом на палубу, вытащил пачку "Прибоя" и протянул матросам. У ног его улёгся Марс. - Вася, как самочувствие? - спросил Веригин, задумчиво глядя на молодёжь. - Не укачивает больше? - Не укачивает, Кузьма Степанович. - Это хорошо, быть тебе моряком, - боцман выбросил папироску за борт; и начал строгать доску на примитивном верстаке. - Ну и ночка была! Бедовая! Вы не подумайте, я на вас не в обиде. бы привычны, сейчас не пришлось бы чинить шлюпку... Шлюпка - она казённая, беречь её надо. Боцман говорил добродушно, как будто рассуждал сам с собой. Если бы он ругался, ребятам, может быть, было бы легче. Но выслушивать слова утешения от человека, которого они подвели, опозорили... Это уж слишком! Матросы топтались на месте, не решаясь уйти. А боцман будто и не замечал смущения ребят. Он шуршал и шуршал себе рубанком, и завитушки стружек, пахнущих смолой, падали на палубу. И запах этот, удивительно приятный, напомнил о зелёных лесах, о траве, о твёрдой земле, оставленной где-то далеко и, как казалось морякам, очень давно. Чем дольше смотрел Соболев на работу боцмана, тем больше ему хотелось встать за верстак и взять в руки рубанок. Это же чувство испытывали, по-видимому, и другие. Боцман отложил рубанок и улыбнулся: - Ну, кто смелый, подходи к верстаку. - Я, - срывающимся голосом сказал невысокий, с рыжими непокорными волосами паренёк. Был он тихий и молчаливый, жил в одной каюте с Новиковым, которого побаивался и считал чуть ли не выше самого капитана. Прежде чем подойти к верстаку, он и сейчас украдкой взглянул на него. - Смелее, Данилов, - подбодрил боцман. Прикосновение к инструменту, видимо, взволновало Данилова. Он сразу как-то преобразился, посветлел лицом и будто ростом стал выше. Из-под рубанка слетела стружка, затем вторая, третья... Работали мастеровые руки, привыкшие к инструменту. Это заметили все. Остругав доску, Данилов рукавом |
|
|