"Василий Белов. Час шестый ("Час шестый" #3) " - читать интересную книгу автора

Василий Иванович Белов

ЧАС ШЕСТЫЙ
(Час шестый-3)

"Бе... час яко шестый...
тогда предаде Его им, да распнется...
И неся Крест Свой,
изыде Иисус на глаголемое
лобное место,
идеже пропяша Его".

(Ин. 19, 74-18)


I

Под вечер, в день святого животворящего Духа, проходная калитка
Московской тюрьмы в Вологде распахнулась, и рослый охранник прямиком в поток
равнодушных, страдающих от жары обывателей выпустил приземистого бородатого
узника. Очутившись на воле, мужик поспешно содрал с головы драную шапку. Он
по-медвежьи неловко повернулся к охраннику и раскрыл было рот, опутанный
сивой порослью, чтобы поблагодарить. Но бравый красноармеец уже не глядел на
него.
- Пшел, пшел! - пробурчал стражник, отмечая что-то карандашом в
амбарной своей книге. - Отпустили, дак иди. Нечего тут оглядываться...
Калитка домзака (так называли вологжане свою старинную Московскую
тюрьму) захлопнулась. Крякнул мужик и левым рукавом домотканого армяка обтер
белый, как репа, лоб. Правой рукой он летучим крестом еще раз осенил широкую
грудь и окинул взглядом беленную известкой тюремную стену. Круглая кирпичная
башня, сооруженная около главных ворот, да и сами главные ворота родили было
искорку любопытства, но мужик тут же опустил глаза на свои ноги, обутые в
непонятную обувь. И вконец устыдился. Не сапоги, не валенки, не лапти, не
шоптаники, а какое-то дикое содружество опорок и тряпок, похожее на обутку
украинских выселенцев, - вот что осталось от прежних яловых сапог! А ведь
все другие и прочие идут и оглядываются...
Он покраснел, кинул за спину почти пустую котомку и стыдливо вступил в
число этих "других и прочих". Озираясь, словно был в чужом огороде, словно
не имел права ступать по этим ровным деревянным мосткам, он шел, сам не зная
куда. Лишь бы уйти подальше от узилища. "А высока стена-то! - подумалось. -
И крепка, видать, сделана при царе". И вспомнилась вдруг песенка,
придуманная про него одним земляком:

Как Миронов-то Евграф
Будто барин или граф...

Да, это был действительно Евграф Миронов.
"И правда, - думал он сам про себя, - два года держали тебя, Анфимович,
как графа, вон за какой высокой стеной-то... Не убежишь...
И вот - выбрался! Вытерпел все, что послал Господь за грехи. Оставлено