"Руслан Белов. Золото Македонского" - читать интересную книгу автора

выблюет в канализацию и не повестит на крюк, как продажное мясо. Это
потенция.
Во-вторых, кое-что я утилизировал. Низкое слово, не правда ли?
Утилизировал то, что одним видом останавливало дыхание.
В-третьих, у меня все есть. С лишних денег я опустился бы еще ниже
(человек, у которого все есть, деградирует) или завел бы красивую лживую
стерву, которая день за днем выпрашивала бы у меня (прижимистого!!!) деньги
на позолоченные унитазы, спортивные машины и восхищенные взгляды мальчиков.
И жила бы со мной из-за позолоченных унитазов, спортивных машин и
восхищенных взглядов мальчиков.
В-четвертых, деньгами никому не поможешь. Я хотел рассказать о золоте
последней Ларисе Константиновне, но что бы из этого вышло? Она продала бы
секрет моей жизни за тысячу баксов своему азербайджанцу. Продала бы за
тысячу баксов то, что искали две тысячи двести восемьдесят четыре года.
Продала бы то, из-за чего, я стал полевым геологом, фактически бичом, а не
чистеньким юристом, всеми обожаемым юристом, обожаемым, как честными людьми,
так и уловистыми проходимцами. Продала бы азербайджанцу, и он открыл бы в
Москве десятый магазин, бодро торгующий предметами роскоши для бездельников.
А она отослала бы вырученные деньги, эту тысячу баксов, в Запрудню
Московской области, и невестка-дура купила бы себе чудовищно безвкусное
платье (что-нибудь красно-зеленое с рюшками и шнуровкой, а остальное
недотепа-пасынок выронил бы из заднего кармана, усаживаясь на очко
провинциального сортира.
Впрочем, это идею, которую никогда не поздно осуществить. Лариса сожгла
дом за две тысячи долларов, а за полтонны золота прожжет насквозь таящие их
скалы. Если, конечно, мне поверит.
В-пятых, найдя, то, что искал, я задумался, почему Александр закопал
свое золото. Ответ нашелся быстро. Покорив и ограбив Согдиану, в то время -
рай земной, женившись на прекрасной Роксане, полководец... опустился. Индия
перестала его тянуть, он размяк, окруженный всеми льстецами и ценностями
тогдашней ойкумены. В какой-то момент поняв, что стремительно деградирует (в
этом ему помогли и Клит, убитый им в припадке бешенства, и призраком
являвшийся ночами, и другие македонцы, с которыми он спал в первых походах
на голой земле, спал под одним плащом, не высохшем еще от крови, пролитой на
поле брани), поняв, что превращается в червяка, жиреющего в золотом навозе,
он разрубил гордиев узел, нет, совершил символический обряд возрождения - он
вернул подлое злато в первобытное состояние, вернул жертвой в холодную
мать-землю, и тут же стал прежним Александром, стал прежним великим
Александром - в те времена в действенность ритуалов верили свято, и потому
они действовали.
Как, понимая это, я мог извлечь сокровище на свет божий? Извлечь чужую
беду, раскрыть ящик Пандоры? Нет, не мог - я отчетливо видел, как Александр
смотрит вокруг и люто ненавидит это золото, его обступившее, ненавидит
людей, боготворящих его, как обладателя этого золота, я остро представлял,
как эта ненависть входит в желчный металл и намагничивает его злом.
Капля этого зла, выступившая на доказательстве Согда - остатке кубка,
отравила мое сознание. А когда я взял в руки невозможно прекрасную скифскую
бляшку, изображавшую волка, себя пожирающего, я отравился весь...
В-шестых, я прижимист, и мысль, что это золото, если его извлечь,
неминуемо попадет в руки какой-нибудь Надежды, и она раздаст его льстецам,