"Руслан Белов. Черный крыс (Расссказ)" - читать интересную книгу автора

Но вернемся к теме. Выходит, Черный Крыс просто шалил, как ребенок,
желающий общения с взрослыми. Вероятно, ему, неординарному, было скучно
среди своих серых соплеменников, и он посредством символических хищений
предпринял попытку общения со мной... Ну правильно, чем выше интеллект,
пусть даже крысиный, тем меньше у него желания общаться с равными себе. Уму
приятнее говорить с существами не такими, как он, но более разумными.
Теперь Вова. Он тоже меня обворовал, конечно же с другой целью. Но
есть одно "но".
...В тот день, поставив палатку, я принялся собирать береговой мусор.
На сей раз на этот гражданский поступок меня толкнула идея сделать чету
нудистов, направляющихся к морю. Вкопав в галечник по две палки на каждого,
я нанизал на них разномастные шлепанцы-ступни, затем пластиковые бутылки
вдоль (вышли ноги) и поперек (получились туловища), прикрепил руки (рука
нудиста легла на плечи нудистки). В качестве голов сгодились две
пластмассовые канистры из-под машинного масла. Член неформала, как вылитый,
вылепился из полулитровой банки шестой "Балтики", яички - из одноразовых
коричневых стаканчиков, "лохматка" подруги - из пучка морской травы, сиськи
- из верхних частей пластиковых бутылок. Приклеив глаза и губы - последние
пухло вырезались из красных бутылочек из-под кетчупа, я сделал нудистке
волосы из проволоки, оставшейся от сожженной рыбаками шины, и прикрепил к
ним веселый бантик из остатков красного пластика. Получилось так хорошо,
что я решил продолжить ваяние и сделал парочке собачку с высунутым красным
языком. Она, с хвостом из пеньки, получилась просто загляденье; я не смог
остановиться и сотворил "Загорающего". Коричневый, как бутылка из-под
"Очаковского" пива, и лежавший на всамделишней пенопластовой подстилке
(пожертвовал свою), с одной стороны бутылка пива, с другой - распахнутый
детективчик, он пресытил меня и я, довольный, как бог, сел считать улыбки
проходивших мимо людей.
Вова появился после пятьдесят четвертой.
Он шел мимо в шортах и перекосившейся майке, он шел мимо моего Эдема,
полного приятельским солнечным светом, мимо моих Адама и Евы с собачкой, он
шел мимо моего достархана, на котором были бутылка хорошего вина, мясо и
фрукты, он шел весь такой неоформленный в своих подозрительных белых носках
с раздавшимися резинками, он шел, идиотски улыбаясь красным лицом-рожей, на
котором ни один ингредиент не соответствовал другим, и которое потому
казалось неумело нарисованным, шел из никуда в никуда. Мне стало его жаль.
Я остановил его, чтобы скрасить его путь, его существование, чтобы что-то
ему дать, вдохнуть в него смысл, чтобы он стал лучше, стал хоть чем-то
богаче.
Он с радостью принял приглашение, сел, мы выпили, я стал ему говорить
теплые слова, я предрек ему хорошее будущее, хорошее ближайшее будущее. Он
кивал, с интересом на меня поглядывая. Послушав, заинтересовался
фотоаппаратом, я дал его ему. Он сказал, что хочет посмотреть, как я живу -
я пустил его в палатку. И ушел купаться. Увел себя купаться. Я хотел, чтобы
он взял у меня что-нибудь. Я все сделал, чтобы он взял. И он взял. Не мою
частичку, устремившуюся к нему в порыве сочувствия, он взял не часть моей
души, а вещь и деньги.
Может быть, и ему, стало жаль меня, жалкого "лоха". И он решил
преподать мне урок.
И Черному Крысу стало меня жаль. Он увидел, что я пришел один, пришел