"Руслан Белов. Miss G." - читать интересную книгу автора

удавалось крайне редко. Да... Что и говорить, запахи сыграли большую роль в
моей личной жизни. Хотя, если честно подумать, от всех своих женщин я ушел в
Портсмуте, а из Портсмута так легко уйти.

***

...А гулливерша пахла удивительно хорошо, и я с симпатией посмотрел на
то, что в простом народе метко называют лохматкой. Она была негустой, и
потому не скрывала внешних губ, готовых раскрыться цветком. Я подумал, что
буду делать, если они раздвинутся и откроют моим глазам обворожительно
влекущую щелочку преддверия. Женщина, видимо, уловила мои мысли, и довольно
резко свела ноги. Я оказался зажатым между бедрами - одна голова осталась на
свободе, - и, - что таить? - немного испугался этому. Однако кожа бедер
великанши излучала приятное тепло, плоть их была мяконькой и родной, и испуг
быстро в ней растворился, уступив место, несомненно, приятной растерянности.
Я посмотрел на женщину - она приподняла голову, приязненная полуулыбка
владела ее лицом и поощряла к действию. Не зная, что делать, я решил
продвинуться к нему, то есть к лицу. Ведь в приличном обществе, к коему я
имею честь себя относить, знакомство завязывается лицом к лицу, а не так,
как у нас получилось. Женщина, как бы соглашаясь с моими благонравными
мыслями, раздвинула ноги и я, немного раздосадованный отстранением их тепла,
вновь устремил глаза к ее внешним губам - они зовущее пламенели. Я подался к
ним, тронул внутренние губы. Они тянули, как изображение очага тянуло
длинный нос Буратино. Поняв, что сейчас эти губы, утомленные одиночеством,
раскроются и мне придется остаться один на один с клитором, размером с
указательный палец сорок седьмого размера, я решил взобраться на лобок.
Делать это обутым было неловко, я снял свои морские сапоги, и, забросив их
за бедро женщины, решительно, конечно же, напоказ решительно, схватился
обеими руками за пряди волос и пустился наверх.
- О-о-й, - послышался тут же сдавленный смешок, - больно!
Такая чисто женская реакция расстроила мои действия, и левая нога,
скользнув по внешней губе, провалилась во влагалище.
От неожиданности я чуть было не разжал рук. Однако опыт скалолазания,
приобретенный мною после памятного бегства из каземата острова Ту, помог, и
я удержался, хотя женщина вздрогнула баллов так на шесть по шкале Рихтера.
Осторожно вытащив ногу, я хотел, было, продолжить движенье наверх, но она,
не пуская, уперлась ладошкой мне в голову. Ладошка была раз в десять больше
моей, но это не охладило чувства противления, напротив, оно разгорелось
костром. Охваченный им, я поднял голову и куснул обидчицу в самую линию
жизни. Господи, кожа ее была столь нежна, нежная ладонь розово просвечивала,
и потому зубы мои немедленно разжались, и укус тотчас обратился гусеницей в
чудесную бабочку поцелуя.
Поцелуй, конечно, оказал соответствующее воздействие, в результате
коего я оказался тесно прижатым к тому, от чего пытался бежать.
- Что делать?! - судорожно думал я, всем своим телом чувствуя жажду ее
ненасытных губ, представляя, как у меня встанет, и как она этому засмеется и
назовет меня милым и смешным комариком.
В трудные минуты я редко теряю самообладания, с детства следуя первому
императиву бродяг и авантюристов: "Испугался - погиб". Этот настрой помог
найти решение: я трупом обездвижил. Так, было мне известно, в минуты