"Руслан Белов. Крайняя маза" - читать интересную книгу автора

соображает, с чего начать со мной разговор - с футбола, последней книги
Александры Марининой или соленого анекдота".
Шурик прочитал его мысли.
- Знаешь, я вчера слышал, как одна женщина советовала другой: Не бери
в голову, бери в рот. И ты не бери ничего в голову. Сейчас время такое -
нельзя в голову ничего брать.
И засмеялся:
- Ничего, кроме черной икры и шампанского и тому подобного. Но на них
надо заработать...
От смеха у него заболело в известном месте, и он испуганно наморщился.
- Хватит паясничать. Говори, что предлагаешь, - бросил Смирнов, думая
о том, что бутылочка хорошего винца была бы сейчас в самый раз. С вином в
крови все кажется удобоваримым.
- Я бы хотел несколько... несколько переиначить дело... - начал Шурик,
покачиваясь( так болело меньше) и пытливо поглядывая на Смирнова. - То
есть, выражаясь прокурорским языком переквалифицировать его из убийства из
мести в Божью кару с последующей конфискацией части имущества.
- Ты что имеешь в виду? - насторожился Смирнов.
- Дело в том, что наш подопечный весьма состоятельный человек. И
деньги предпочитает хранить в долларах. Я предлагаю гм... лишить его жизни
не за что-нибудь, а за бесчисленные преступления, лишить, а потом ограбить.
Сказав, Шура сморщился, встал и заходил по комнате, осторожно
переставляя ноги. Более в тот вечер он не садился.
- Не ограбить, а вернуть его нечестным путем приобретенные средства в
чистые руки, то есть экспроприировать их... - поправил Смирнов.
- Как хотите, милейший. Экспроприировать, так экспроприировать. По мне
хоть в лоб, хоть по лбу. Но и убить тоже придется. У Паши блюдечек с
золотыми каемочками отродясь не водилось.
- План есть? - спросил Евгений Александрович, внимательно рассматривая
собеседника. "В начале недели играл жестокого бандита-насильника, несколько
минут назад - изображал "шестерку", а теперь косит под уважающего себя
человека, то есть Остапа Бендера нашего времени, - думал он. - Кто же этот
хрен на самом деле?"
Шура некоторое время переминался с ноги на ногу, поглаживая то одну
ягодицу, то другую.
- Нет. Вернее есть, но так себе, без выдумки и весьма прямолинейный.
Типа подорвать дверь, ворваться в противогазах и вовремя смыться. Вам же,
без пяти минут доктору наук, я думаю, не составит особого труда придумать
нечто такое, что и профессору Мориарти Конан Дойля было бы не по мозгам.
- Ну-ну...
- Естественно, мой друг, я сообщу вам все, что я знаю об этом типе.
- Валяй, сообщай, - Смирнову стало скучно. "Милейший", потом "мой
друг" после паяльника - это было безвкусно.
- Ну, я буду все подряд говорить, а ты уж сам потом систематизируешь,
перешел на "ты" Шура. - Так, значит, Паша Центнер. Пятьдесят четыре года,
сто девяносто пять сантиметров, сто двадцать килограммов, нервный, умный,
но весьма и весьма суеверный, знаменитый пивной животик, лысый в ноль и,
невзирая на полноту, совсем не добродушный. Блатной музыкой обычно
пренебрегает, имеет высшее техническое образование и диплом торгового
техникума, которым гордится, потому что учился в нем на одном курсе с вором