"Руслан Белов. Сумасшедшая шахта" - читать интересную книгу автора

на шахту.

Проснувшись на следующее утро, я побежал к ручью и наловил к завтраку
юрких хариусов. Поев и попив чаю на скорую руку, я без траурных речей и
залпов в небо закопал останки Юдолина под ближайшей елью и пошел в
Кавалерово.
В Кавалерово я сразу же направился к дому, который в конце
восьмидесятых годов был куплен ВИМСом для своих полевых партий в целях
устройства в нем перевалочной базы и камералки. За десять баксов и
Юдолинский перстень я из ностальгических соображений снял у его нового
хозяина, бывшего сторожа нашей базы, домик, или, как его все называли,
кубрик, когда-то сбитый мною в огороде из остатков старого сортира, а также
досок, собранных по берегам протекавшей рядом Кавалеровки. Прошедшей зимой
он служил хлевом, и потому мне пришлось поработать.
Когда хлев превратился в относительно уютное жилье с электрическим
освещением, был уже поздний вечер. Поужинав с Егорычем (так звали хозяина)
жареной на прошлогоднем сале картошкой, я удалился в свой кубрик, расстелил
спальный мешок на дощатой кровати и стал глядеть в окошко напротив. Все
здесь было таким же, как и десять лет назад. Казалось, что вот-вот зазвенит
умывальник и послышится довольное хрюканье умывающегося перед сном
Карфагенова...
...Зимой мы хранили на этой базе полевое снаряжение, а летом,
вывалившись из тайги, проводили там камеральные работы или просто
пережидали затяжные приморские дожди и тайфуны. При доме была кухня с
уютной столовой и маленькая покосившаяся банька, над дверью которой я
как-то в августе в сердцах приколотил фанерную вывеску с надписью "Баня им.
Бориса Пуго". И еще был большой, на пять соток, огород, в котором сторож
весной высаживал для нас редиску, картофель, тыкву и фасоль. И еще помидоры
и огурцы, уход за которыми производился согласно графику, составленному
начальником партии Карфагеновым. Мы называли его партайгеноссе Карфагенов,
но самым главным в нашей партии был пламенно-принципиальный коммунист
Епифанцев Николай Павлович - руководитель Приморской группы Отдела олова
ВИМСа.
Я поступил в эту группу сразу после окончания аспирантуры. И не
пришелся. Я всегда был человеком, плохо выносящим не сколько движение в
общей колонне к поставленной кем-то цели, а сколько неминуемые в таких
колоннах требования к всеобщей унификации внешнего вида и содержимого
черепных коробок. А у нас в партии во всем царствовал порядок и тем не
менее голова нашего руководителя часто болела по поводу его дальнейшего
усовершенствования И по этому поводу неоднократно, как правило после ужина,
собирались летучки. Однажды Епифанцев предложил лишать ужина тех, кто сядет
за стол не в 19-00, а в 19-08. В другой раз мы два дня обсуждали тему
перерасхода спичек за июнь месяц. Тогда все испортил неконформный студент
Илья Головкин, неожиданно ушедший с середины второй сессии обсуждения и
через пятнадцать минут явившийся с рюкзаком, набитым только что купленными
им спичками...
После того, как Епифанцев предложил своим сожителям каждый день лишать
жизни по 10-ти (десяти) мух я ушел из дома. Сначала жил в огороде в
четырехместной палатке. Со мной поселился подсолнух - его жаль было рубить