"Валерий Белоусов. Горсть песка-12 (Кинороман) " - читать интересную книгу автора

грузовом дворе пограничники кого-то отловили..."
Августина: "Ой, а у нас здесь тоже стрельба была, НКВД кого-то гоняло
по крыше...Фима, может, нам уехать? К маме, в Житомир?"
Фомин "Ты что, Густа! Ты же жена коммуниста! Как ты можешь такое
говорить? Подумаешь, НКВД кого-то гоняло...они вечно чертей ловят, как наш
дядя Додик после Пурима...Это все полная ерунда!"
В дверь заглядывает капитан Зубачев Иван Николаевич, помощник командира
44 стрелкового полка по снабжению: "Во дела, Моисеич! А я думал, ты сейчас в
вагоне курочку доедаешь! Не уехал, что ли? Да ладно, всех не переброишь, как
мой батя-парикмахер говаривал...пойдем, ребята, на сон грядущий пива
выпьем...Шура! К нам Моисеич с Густой! Тащи пиво с ледника,
быстро-быстро...Слушай, Моисеич, у нас тут днем такое было! Представляешь,
только Шурка ведро воды вскипятила, как..."

(Черно-белое) Цитадель. 22 часа. Стемнело.

Во всех частях гарнизона- начинают демонстрироваться фильмы...
В бывшей церкви- клубе 84 стрелкового полка- "Четвертый перископ"
(фантастический, о будущей войне на море- там автоматическая, дистанционно
управляемая подводная лодка РККФ уничтожает флот неназванной
империалистической страны- той, у которой на флаге - свастика), а в клубе
125 стрелкового полка- напротив, документальный, "Ветер с Востока", о
воссоединении с Бессарабией (особенно впечатляют кадры высадки с сотни ТБ-3
авиационного десанта)...
Лейтенанты Мохнач и Смагин сидят на лавочке в парке "1 мая", с
барышнями (которые по виду- типичные старшеклассницы- кудряшки, белые
носочки, как в японских аниме) - уже успели познакомиться...все же
бинокль-великое дело! Барышни увлеченно грызут зажатое между двумя круглыми
вафлями с выдавленными на них именами мороженое и, развесив уши, внимают
кавалерам...
И на пустеющих улицах Бреста...шелест...шелест...шелест шагов. (Голос
за кадром - Это уходят из города глупые евреи, которые не верят, что немцы-
культурная нация....Умные евреи остаются дома!)
Голоса из-за ситцевой, в цветочек, оконной занавески распахнутого по
летнему времени окошка: "Ой, Фира, токи не надо из мене делать идиста! Или
же я не видел германцев в Брест-Литовске в 18-том году? Приходили тогда к
нам таки себе вежливые молодые люди и жалобно требовали яйки и свинячье
сало...Слава Б-гу, второго ми не держим, тьфу-тьфу, а мои единственные в
доме- мало что седые, так их на всю германскую армию все равно не хватит! Я
понимаю, шо в том же 18-том году я мог би беспокоится на счет тэбе. мое
золотко, но сейчас, я очень боюсь, что к тебе даже прохожий солдат может
начать приставать тольки за очень большие деньги, причем заплаченные
наперед...Таких денег, у меня, извини, моя звездочка, для этого дела не
запасено...или их есть у тебя? Тоже нет? Ну, тогда я совсем спокоен."
(Мгновенная черно-белая вставка...Старый Сруль, с разбитой, окровавленной
седой головой, до конца заслонявший свою седую Фиру...Это еще не холокост.
Видно, что стариков забили просто так, походя - больше для развлечения...)

Часть вторая. Накануне. Ночь