"Юля Беломлинская. Бедная девушка или Яблоко, курица, Пушкин " - читать интересную книгу автора

Идея была хорошая. Она не вполне удалась - ни мне, ни маме. Да и
героизма в нас оказалось, хоть и не намного, но больше, чем мы предполагали.
Однако совет не лезть зазря на рожон - я старалась выполнить и от Большой
синагоги, открытой по праздникам, держалась подальше.
А тут, в маленькой, всегда прямо от дверей сильно пахло старческой
мочой - и первое, что встречало тебя - была огромных размеров буква "М" на
дверях мужского туалета. Женского не было вовсе. Женщинам нужно было идти
наверх, и я шла. Наверху было уютно и можно было спокойно наблюдать за
стариками.
Сначала они молились, а потом все садились за длинный стол, пили
лимонад из зеленых бутылок и закусывали селедкой! И все хором пели - ужасно
красиво:

Ло мир алэ, а нейнэм, а нейнэм,
тринкене глэсэлэ ван...

Я учила английский и догадалась, что "ТРИНКЕНЕ ГЛЭСЭЛЕ ВАН" - значит
"выпьем стаканчик винца". А остальных слов не понимала. Мой двоюродный
дедушка с папиной стороны - был старостой в этой маленькой синагоге. Никаких
больше слов я не понимала и через некоторое время уходила по лужам к Николе
Морскому, где так понятно, до слез - как колыбельная (и на том же языке)
пели:
Господи, помилуй...
С Богом надо говорить на том языке, на котором ты поешь своему ребенку
колыбельную, или на котором ее пели тебе, а колыбельные мне пели папа и
дедушка - больше никто. Потому что им было положено меня укладывать - для
моего счастья. Дедушка пел:

Доля матросская, жизнь разбитая,
Как ты горька и трудна,
Потом и кровью, копейка добытая,
Долгие ночи без сна...

( Я думаю, в партии "Митьков" имею полное право на партбилет No 0 - еще
перед Шагиным), а папа - пел уже про Последний Троллейбус, про Леньку
Королева, а иногда и прямо про Бога:

Господи, мой Боже, зеленоглазый мой....
Пока земля еще вертится и это ей странно самой,
Пока ей еще хватает, времени и огня,
Дай же ты всем понемногу и не забудь про меня...

Ирка, стало быть, побывала в Аппер Ист-сайдской синагоге, а я в ту пору
на вопрос, куда я хожу - в церковь или в синагогу, честно отвечала, что в
таких случаях (то есть, когда душа тоскует и просит ее куда-нибудь сводить
-
где есть другие души) хожу в кабак.
И в этот вечер я решила отправиться именно туда. Ну не совсем в кабак,
а в маленькое русское кафе "Энивэй", что значит - "В любом случае", тайно
надеясь, что уж там-то я, в любом случае, подцеплю какого-нибудь кавалера, а