"Александр Белокопытов. Своя рыба и река " - читать интересную книгу автора

отвалилась, приходится водителя обхватывать, иначе угробишься.
Обхватил я его крепко, чтоб не угробиться, едем с ветерком, хорошо. Я в
новом шлеме, как космонавт, сижу, расстилается передо мною планета Земля...
За деревню выехали, он сразу газу прибавил, чтоб к шапочному разбору-то
успеть, в дамки выйти. А я прилип к его спине, как пиявка, - со мной не
шути! - только ветер в ушах посвистывает, хорошо идем, на крейсерской
скорости... Потом я что-то голову-то высунул из-за спины, поглядеть туда ли
мы едем, а то он, черт угорелый, завезет туда, куда не надо, разогнался-то
здорово. А ветер как шарахнет - и мигом завернул мне каску лицом на затылок!
Полная темнота в глазах наступила, ночь, ничего не вижу. Точно, космонавт!
Стал я ему в ухо кричать, чтоб скорость сбросил, я хоть каску поправлю, а то
свету белого не вижу... Руки-то расцепить боюсь, сразу слетишь с седелка,
костей не соберешь. А он меня расслышать не может, ветер слова сдувает.
- Что? - спрашивает, тоже кричит. - Тихо едем? Сейчас прибавим!
И еще газу прибавил, чувствую, до предела. Взревел мотоцикл, как
резаный, и понесся, пошел вразнос... Володьке хорошо, он хоть глазами
смотрит, а я в полной темноте гибну, прощаюсь с жизнью! Ну, все, думаю, хана
и амба, дядя Федя, отвоевал ты свое, отрыбачил, угробит тебя дружок
по-соседски, купился ты, дурак, на дармовщину. Пока ехали, несколько раз я с
жизнью прощался.
Так и доехали, я - в полной темноте. Когда слез, ноги не держат. Ну,
слава Богу, живой. Шлем снял и сразу из космонавта опять в человека
превратился. Хорошо. Раз жив - значит не помер.
А озеро Бирюксинское у нас - громадное, почти море, ни за что его за
раз не обозреть. Только сейчас от него один пшик остался, - вода ушла, одна
яма, котловина страшная чернеет, где лужи, где озерца поблескивают, и
прежнее русло речки оголилось...
Поглядели мы вначале на дамбу, на будку сторожевую, не видать ли
врагов?.. Володька-то хитрый, со стороны горы подъехал, от кустов, нам все
хорошо-о видно, а нас самих - нет, мы как бы еще не подъехали с визитом...
Ага, видим будку, легковую машину, грузовичок и человечек одинокий
болтается... Ну, значит, все, пьяным-пьянешеньки ильи муромцы, спят
впокатную... А как же им не выпить? Что ж они не люди, что ли?! Что ж это за
сторожа такие, если не выпимши? У нас так не бывает. А уж когда рыба пошла,
тут без стаканчика никак не обойтись, тут на неделю всяко заряжайся.
Проверили мы сторожей, у тех - полный порядок, хорошо, стали озеро
обозревать... Видно людей-то! Люди тут как тут. Переползают, копошатся
фигурки серенькие... А на берегу, в кустах - нам-то хорошо видно легковушки
и мотоциклы торчат. Дураков-то нет. Народ приехал грабить награбленное.
Пролетарий - всегда прав.
Володька задвинул мотоцикл в куст.
- Ну, Иваныч, - говорит, - пойдем что ли, помолясь...
На мне кеды для удобства, - кругом же грязь непролазная, все одно
мараться, - на нем старые ботинки, зимние.
- Пошли... - говорю.
Тронулись мы в путь... Шли, шли, рыбы пока не видать, мелочевка дохлая
попадается, а грязи с илом много вокруг, топко, где по колено
проваливаешься, где по пояс... Володька скоро без ботинок остался.
- Иваныч, - кричит, - твою мать, я ведь без обуви остался!
Стал шарить в следах, рукой по плечо залез - да где там! Весь только