"Александр Белокопытов. Своя рыба и река " - читать интересную книгу авторажизнь на мелкие кусочки, до основания, сморчок проклятый, сокрушил
напрочь... А ведь могла я за летчика замуж выйти, за истребителя, и не жила бы в этой глухомани со сморчком!.. Был, бы-ы-л у меня летчик! И летала бы я с ним высоко-высоко, а тебя, сморчка, бы не заметила... Какое-то время она судорожно дышит - ей не хватает воздуха - и начинает по-новой: - Ой, и сокрушил же он меня, хрустальную деву, на мелкие кусочки... И что это за "хрустальня дева" такая? Откуда она это взяла? Или где в сказке вычитала, да давно это было, забыла где, или сама придумала, неизвестно... А он молчит, слушает, он - терпеливый, знает, минут на двадцать главного пару осталось, а там - не страшно, один свист останется. А она все рассказывает, причитает, плачет насухую: и про "деву", уже по третьему разу, и про "сморчка-людоеда", и про "летчика-истребителя". Со стороны поглядеть да послушать, так не жизнь у нее получилась - а сплошная катострофа. Наконец он встряхивается, - все, теперь можно, - дожидается промежутка, паузы в "излияниях", и свое слово вставляет: - Ага, вышла бы она за летчика-истребителя, как же, поглядите на нее... Ему делать-то больше нечего, летчику-то этому недоделанному, только на тебе жениться... Да ты пока его ждала, он обкакался твой летчик, пока летал на истребителе! Вышла бы она... Ты сначала загадку отгадай, а то все: я бы да я бы... - и, правда, загадывает загадку, загадка непростая, с подвохом: - Блестит - но не золото, пахнет - но не мед. - Ха, загадку он загадает, - горько кривит она губы. - тоже мне, умник думать, что бы это могло означать, потом прошибает ее, догадывается она и вскрикивает в сердцах: - Ах ты, козел с рогами! Сейчас как звездану поленом, куда куски, куда милостыньки полетят! Он сразу убегает за баню, в крапиву... Все, дело сделано, он свое слово сказал, а она последние громы и молнии извела, весь запал вышел. Теперь месяца на два в доме тишина и покой, мир и дружба воцарится. Это как у иного человека запой бывает, никак без срывов ему нельзя, а другой - без ругани не может, а потом опять, как шелковый, становится. Но только что это у русского человека за поговорка такая, очень уж недобрая, злая: как дам тебе, куда куски, куда милостыньки полетят! Это что ж получается? Человек в голодный год ходил, с великим трудом собирал их по миру, эти самые кусочки и милостыньки, в котомочку свою, где с просьбой, где с поклоном, где с молитвой - всяко пришлось. А тут вдруг объявится кто-то и так поддаст, что в одночасье разлетятся все с таким трудом прикопленные кусочки из котомочки, что и не собрать... Страшно. Никак нельзя этого допустить. Слишком дорогие они, потерять их - смерти равносильно. Так же и с духовной пищей. Допустим, собираешь-собираешь по жизни, приглядываешь, запоминаешь все доброе, хорошее, и по крохам, по крупицам в душу свою откладываешь. И вдруг случается такое, что или сам, по неразумию, растеряешь все накопленное, или придет кто-нибудь и вытряхнет все из души твоей вон. А взамен или какую философию новую всучит, или религию подсунет... И враз тогда - и имя свое позабудешь, кто такой и откуда. Уж такого совсем никак нельзя допустить. Страшно подумать. Не дай Бог! |
|
|