"Лора Белоиван. Маленькая хня" - читать интересную книгу автора

закосом под Nike.
- Пролетарии! Пролетарии! Вы должны пойти другим путем! - ораторствовал
Ленин, летая от водителя к водителю. Те били его молча и, что примечательно,
не сильно, но вяленому телу достаточно для полета и ветерка, а тут все-таки
кулаки.
- Пролетарии! Учиться, учиться и еще раз учиться! - цитировал Ленин
свою пьесу. - И сначала - телеграф!!
- О бля, мужик как в роль вошел, - заметил кто-то из водителей, и тут я
вышла из ступора.
- Стойте! - заорала я. - Это на самом деле Ленин!
- Я - Ленин, - повторил Ленин и, споткнувшись о чей-то ботинок, упал на
асфальт, где его по инерции раза три или четыре пнули.
- Оставьте Ленина в покое! - орала я.
- Блядь, какие-то два ебанутых, в натуре, - удивился мудак из
"Марка", - ну его все на хуй.
- Пролетариат - звучит гордо, - всхлипнул Ленин, лежа на асфальте.
- Вроде потихоньку пиздячили, - задумчиво проговорил автобусник в
фальшивом Найке, - а он чего-то вроде как ластами щелкать собрался. Эй,
мужик, вставай давай!
- Да это Колян ему захуярил по почкам со всей дури, - сказал кто-то из
водительской толпы.
- Ебанись! Я вообще далеко стоял, - ответил, по всей видимости, Колян,
но я его не разглядела: я присела на корточки рядом с Лениным.
- Володенька, вставай, а? - потрясла я его за плечо.
- Фанинька! Пролетариат нужно, нужно и еще раз нужно учить, -
прогундосил Ленин, не переставая всхлипывать. Тошнотворное чувство, похожее
на убийственную жалость, подкатило к моему горлу.
- Чему учить, Володенька? - спросила я, - пусть себе, ну его, -
периферийным зрением я видела, как быстро рассасывается окружность
водительских ног. На асфальте стало светлее, и почти одновременно с этим
явлением в воздухе запахло не полностью отработанным топливом. Спешно
разъезжаясь, водители сильно газовали.
- Фанинька, меня никто не любит, - сказал вдруг Ленин, приподнимаясь на
локте.
- Полно тебе, Володенька, - смутилась я. От нестерпимой жалости к
Ленину его хотелось удавить.
- Не любит никто, - с неожиданной горечью повторил он, - и ты.
Фанинька, никогда меня не любила.
- Любила, - соврала я.
- Когда? Я не помню.
- В гимназии.
- И мама любила Сашку всегда больше, - горестно продолжал Ленин, - а
Надька с Инькой - те вообще...
- Володя, вставай, - сказала я.
- Поэтому появилась ты, и ты - тоже...
- Володенька...
- Да, Фанинька, поедем... Вот уже и солнце почти село.
- Как? Как ты сказал?! Солнце?
- Да, а что? - слегка удивился Ленин. - Солнце село, значит, скоро
будет темно.