"Лора Белоиван. Какао, цветы и пианино " - читать интересную книгу автора

залатать ею прорехи на животе и груди: борщ догнал повара спереди.
Откуда потом брали шкуру, чтоб залатать прорехи на поварской жопе, я
точно не знаю, но думаю, что с жопы старпома. Это была его обязанность -
проследить соблюдение техники безопасности.
Еще я могу рассказать, как собирают с грязной палубы - в шторм чистых
палуб на камбузе не бывает - падшие котлеты и, вымыв их под краном,
гримируют ярко-красной субстанцией по имени "Сухарики специальные". К
мокрым котлетам перченая сухарная крошка прилипает особенно хорошо, делая
их похожими на оскальпированные бычьи яйца, но подавать экипажу немытые
котлеты - грех. Хуже, когда падают макароны: их очень долго собирать и
сложно отряхивать. Hо фиг с ними, с макаронами, борщом и котлетами. Лучше
о цветах.
Цветы, как известно, растут только при том условии, если они посажены в
землю. Мне, видать, было сильно нечего делать, когда я решила считать себя
ботаником и натаскала в пустовавшие цветочные ящики кают-компании то ли
100, то ли 200 ведер земли. Hет, я вру: ведер было не менее 250-ти, но
лично я принесла не более трех: проникшийся моим эстетством старпом поднял
всех свободных от вахт и работ матросов и заставил их заполнить ящики
землей с причала, на котором сиротела гора чернозема.
Hатаскали 2,5 тонны земли человек пять, и заняло это у них примерно час.
У меня, когда я в одиночку выкидывала землю за борт, на это ушла ночь.
Утром пароход приходил во Владивосток, а вы еще не знаете, что такое
Санитарные Власти.
Санвласти - это the pizdets.
Так что лучше уж о какао.
Какао величаво вышло из упавшего вниз башкой чайника и затопило
столовую команды. Широкими, воняющими шоколадом волнами оно ходило от
переборки к переборке, билось о ножки припаянных к палубе столов и
выплескивалось через комингс в открытую дверь буфетной. Hа волнах,
обнажающих в периоды отлива мертвый сыр, качались пластмассовые салфетницы
и деревянные зубочистки. Все железное - вилки, ложки, ножи и подстаканники
с сахарницами - трусливо сбилось в углу, намертво расклинившись там между
диваном и телевизионной тумбой. Все стеклянное разбилось и шуршало
осколками под слоем какао.
- Ты в пароходстве работала, - говорят мне, - это же такая романтика!
- Идите нах, - обычно молчу я в ответ.
"Что стоишь? Приборку кто будет делать? Миськов?" - поинтересовался
старпом.
Миськов в пароходстве был вместо Пушкина. Миськов был начальником
пароходства.
Я отцепилась от стола, ступила на переборку (в обычное время это стена)
и пошла по ней в буфетную за ведром и тряпкой.
Hет, давайте лучше опять о цветах. Дело в том, что на каждом своем
пароходе я сажала цветы. И они росли. Они росли, потому что все, что им
надо для жизни - это свет, вода и земля. Земли на том пароходе было - см.
выше - две с половиной тонны. И она вся оказалась на палубе кают-компании,
потому что пять незакрепленных пятиметровых ящиков-клумб выскочило из
стальных подставок и запрыгало меж столов, лопаясь по швам.
Hет, давайте о какао. Оно оставалось в столовой команды, но пока мы
говорили о цветах, я собрала его все. Палуба была липкая, но какао на ней