"Адольф Бело. Две женщины " - читать интересную книгу автора

выпавшим на его долю счастьем, барон не мог удержаться, чтобы не бросать
время от времени торжествующий взгляд в сторону Мориса: "Это на мою руку она
опирается, - казалось, хотел сказать он, - мне она больше доверяет, чем вам,
ко мне она приникла, ища поддержки".
Когда они дошли до двери комнаты Елены, барон, словно желая помешать
мадам де Брионн обернуться к Морису, все время старался встать между ним и
молодой женщиной, чтобы их взгляды не могли встретиться. Одно мгновение он
полагал, что достиг своей цели: она поблагодарила его, пожала ему руку и уже
приподняла портьеру, прикрывавшую дверь, ведущую в ее комнату. Однако, будто
притянутая могучим магнитом, она повернула голову; ее глаза погрузили взгляд
в глаза Мориса; этот немой призыв, длившийся полминуты, показался
нетерпеливому барону целым веком. Затем Елена скрылась.
- О, ее взгляд не был прощальным! Он сказал мне "до встречи"! -
воскликнул Морис, пьяный от радости.
Господин де Ливри пожал плечами, взял свою шляпу, потом принес лежавшую
на диване шляпу Мориса и сказал, в виде морали, следующие слова:
- Знаете, каково мое мнение? Вы сделали бы лучше, оставаясь у себя
дома.

10

Мадам де Брионн была еще слишком слаба и больна, чтобы без последствий
перенести волнение, которое ей причинило возвращение Мориса. Лихорадка снова
стала мучить ее, и она была вынуждена слечь.
Господин де Ливри в силу полномочий, которыми наделила его графиня,
поспешил вызвать к ней врача. Он самым серьезным образом исполнял
обязанности сиделки и помышлял только о том, чтобы проводить и ночи у
изголовья своей подруги, оказывая ей всяческие заботы. Он рассчитывал
избрать своим временным жилищем комнату Елены, выбрать там себе кресло по
вкусу и не трогаться оттуда никуда. По его предположениям, графиня должна
была пролежать в постели по меньшей мере пять или шесть недель, и он
радовался при мысли, что все это время она будет нуждаться в нем, что он
пренебрежет своими делами и занятиями, чтобы думать о ней и не оставлять ее
ни на минуту.
Его эгоизм причудливо смешался с преданностью и самоотверженностью: для
него были маловажны страдания графини, поскольку он был здесь, чтобы ее
утешать. Втайне, не признаваясь в этом самому себе, он даже желал, возможно,
видеть ее страдающей, ибо это предоставляло ему случай выказать себя
преданным и страдающим вместе с ней.
Все эти превосходные планы оказались расстроенными: врач, которого
позвали, не предписал графине де Брионн никакого лечения и посоветовал
только абсолютный покой. По мнению врача, совершенно противоречащему тайным
планам господина де Ливри, полученный шок подействовал только на голову
графини; ее мозг терзали всевозможные мысли и заботы. Надо было избавить от
них больную, дать ей полный отдых, и тогда здоровье быстро вернется к ней.
Таким образом, значение барона сильно уменьшалось; его роль сиделки
сводилась к простой формальности. Несмотря на то, что он надеялся на
затяжную болезнь, при которой понадобятся его прилежные заботы, неусыпное
бодрствование, неослабевающий уход, он вынужден был сидеть, ничего не делая,
обедать в клубе, проводить вечера в итальянской опере и возвращаться