"Генрих Белль. Чем кончилась одна командировка" - читать интересную книгу автора

трубкой о трубку "точь-в-точь, как чокаются пивными кружками, провозглашая
тост", слышал и как они пели, а вот что пели, не разобрал, возможно,
по-латыни, но уж "безусловно не по-немецки и не на диалекте, я хорошо его
знаю". Спрошенный о щелканье Эрбель сказал, что звук этот был очень
странный - "даже красивый", скорее всего он "смахивал на барабан, а может, и
на трещотку, несомненно одно: происходил этот звук от движения каких-то
мелких предметов в полом жестяном корпусе и, пожалуй что, так ему теперь
думается, - в ритме румбы. Разумеется, он спросил обоих обвиняемых, не может
ли он что-нибудь для них сделать. Нет, отвечали те, это они должны
что-нибудь сделать для него, а он пусть "слушает", нравится ему или нет.
Вместо ответа он ткнул себя пальцем в лоб, уже более не сомневаясь, что либо
они оба спятили, либо "здесь разыгрывается какая-то шутка, для
налогоплательщика, пожалуй, дороговатая", и направился к своей машине. На
вопрос защитника, счел ли он обвиняемых сумасшедшими или счел, что они ведут
себя "как сумасшедшие", Эрбель, подумав секунду-другую, отвечал: скорее
второе - не сумасшедшие, а "как сумасшедшие". Какое у него создалось
впечатление, продолжал спрашивать Гермес, что он стал свидетелем дорожного
происшествия, несчастного случая или "сознательного акта"? Эрбель:
происшествие или случай, по его мнению, исключаются, выражение "сознательный
акт" в этой связи представляется ему не совсем точным, но в общем-то
"достаточно приближенным"; так или иначе, но ему ясно, что все это было
сделано преднамеренно. Когда прокурор напомнил Эрбелю его показания на
предварительном следствии, значительно более подробные, тот хлопнул себя по
лбу, извинился и сказал, что только сейчас вспомнил: Груль-младший
действительно спросил его, от какой или для какой фирмы он разъезжает по
стране, на что он отвечал: от одной известной фирмы, производящей экстракты
для ванны, тогда Груль попросил дать ему пробный флакончик или тюбик, он эту
просьбу отклонил, но Груль сказал, что хочет купить бутылку этого
экстракта - не вечно людям купаться, надо же когда-нибудь и машину искупать.
Оба обвиняемых подтвердили показания Эрбеля словами: "точь-в-точь так и
было". Далее Эрбель рассказал, что ему стоило немало трудов развернуть
машину и попасть в ряд, движущийся в нужном ему направлении, поскольку там
уже скопилось штук десять машин, - спасибо полицейскому Шникенсу, который
указал ему объезд.

Прокурор, человек приезжий, всего одну неделю исполнявший свои
обязанности в Биргларе, при попытке очернить личность Груля-старшего
допустил роковую ошибку. За несколько минут до начала процесса председатель
настойчиво посоветовал прокурору отказаться от опроса свидетельницы Занни
Зейферт, но тот, учуяв коррупцию в здешнем судопроизводстве, настоял на
вызове свидетельницы Зейферт. На самом же деле д-р Кугль-Эггер намеревался
вызвать свидетельницу Зейферт по наущению редактора социал-демократической
газеты "Рейнишес тагеблат", которого его партия за такое наущение не только
не похвалила, но резко раскритиковала и чуть не исключила из своих рядов.
Эта самая Зейферт, уверял редактор, в любую минуту покажет, что
Груль-старший пытался ее изнасиловать.
Итак, когда судебный пристав Шроер вышел, чтобы вызвать свидетельницу
"госпожу Занни Зейферт", и у дверей комнаты свидетелей, нимало не чинясь,
крикнул, да так, что каждое слово слышно было в зале: "Иди, иди, голубушка,
твой час пробил", большинство сидевших в публике злорадно заулыбались,