"Генрих Белль. Чем кончилась одна командировка" - читать интересную книгу автора

вопросов. Он оставляет без внимания определение все "теперешние трюки",
низводящее законы о налогах до уровня "наставления, как показывать фокусы",
более того, порочащее эти законы, он не требует, чтобы за такое определение
было вынесено порицание, а только хочет спросить свидетеля Хорна, знал ли он
о системе ведения торговых книг обвиняемым Грулем, прежде чем таковая была
обнаружена. Хорн отвечал без всяких колебаний, да, он знал об этом, Груль
питал к нему полное доверие и все ему рассказывал. Почему же свидетель Хорн
не счел нужным сообщить об этом в соответствующие инстанции? Хорн, которому
удалось сдержать свой гнев, отвечал, что он старшина столярного цеха, а не
шпик из финансового управления, более того, он не только не шпик из
финансового управления, а "вообще не шпик"; господину прокурору следует
уяснить себе, если я вправе дать ему такой совет, что цех - это объединение,
оберегающее интересы лиц одной профессии. Он, Хорн, предостерегал Груля,
советовал ему навести порядок в своих делах и даже добивался в финансовом
управлении соглашения о сторнировании[15], дабы его коллега Груль снова
почувствовал почву под ногами и желание работать. Финансовое управление,
видимо, готово было пойти ему навстречу, но тут положение Груля снова
ухудшилось из-за того, что сына, его единственную опору, призвали на военную
службу. Груль стал работать ровно столько, сколько было необходимо, чтобы
спасти свой дом в Хузкирхене от продажи с молотка да еще оплачивать счета за
электричество и необходимейшие материалы. Груль с тех пор производил на него
впечатление покорившегося судьбе человека, а сейчас он, Хорн, считает своим
долгом еще раз подчеркнуть: он не шпик и не рожден быть шпиком.
Председательствующий предложил ему в связи с вопросом, который поставил
прокурор, взять обратно слово "шпик", но Хорн от этого отказался, он-де
достаточно хорошо расслышал требование: шпионить за своим коллегой.
Председательствующий сделал ему вторичное предупреждение и затем миролюбиво
посоветовал не ставить себя в затруднительное положение и взять это слово
обратно. Нет, отвечал Хорн, за свою жизнь - до 33-го года, после 33-го и
после 45-го, он тридцать шесть раз выступал как свидетель и не намерен
отказываться от слова "шпик". Его тут же на месте приговорили к уплате
пятидесяти марок штрафа в пользу государства. На вопрос, согласен ли он с
этим приговором, Хорн отвечал: если правда обходится так дорого, то готов
уплатить требуемую сумму, хотя, конечно, предпочел бы передать ее в пользу
рабочей взаимопомощи. Штольфус заговорил уже более резким тоном, предлагая
Хорну взять обратно это повторное оскорбление суда. Когда же тот в знак
несогласия упрямо покачал головой, ему припаяли второй штраф, уже в размере
семидесяти пяти марок в пользу государства. Согласен ли он с этим
приговором, его на сей раз не спрашивали. Председательствующий объявил
обеденный перерыв на полтора часа и отпустил свидетеля Хорна.

2

Бергнольте, стройный мужчина средних лет, одетый изящно и не броско,
все время молча сидел в публике, но за десять минут до того, как
председательствующий объявил перерыв, неприметно покинул зал. Едва ступив на
школьный двор, он ускорил шаг, потом взглянул на свои часы и пошел еще
быстрее: телефонной будки у восточного фасада биргларской католической
церкви он достиг уже беговым шагом легкоатлета, совсем недавно завершившего
свою спортивную карьеру. В будке он не то чтобы запыхавшись, но торопливо