"Генрих Белль. Ностальгия, или Жирные пятна" - читать интересную книгу автора

столе коврига хлеба, обкромсанная со всех сторон... и мой вечный страх перед
жирными пятнами на книгах и тетрадях, лежавших рядом с майонезом и
маргарином. И еще я постоянно путал Овидия с Горацием... А на книгах,
конечно же, появлялись жирные пятна. Я и по сей день ненавижу жирные пятна
на книгах и даже на газетах: еще ребенком меня тошнило, когда надо было
нести из лавки завернутую в газету селедку, соленую или копченую; отец в
таких случаях говорил матери с насмешкой:
- И в кого это он такой чистюля, вроде не в меня и уж точно не в вашу
породу.
Было уже поздно, почти десять часов, когда я явился в отель. Идя по
коридору восьмого этажа, в поисках номера Вальтера, я по расстоянию между
дверьми старался угадать, двойной у него номер или нет: к встрече с Эрикой я
был не готов; за семь лет я лишь раз получил от нее весточку - видовую
открытку из Марбельи, на которой она написала только: "Долго-долго,
скучно-скучно - и никаких жирных пятен!"
Номер оказался на одного; но прежде чем я увидел Вальтера, мне бросился
в глаза его черный костюм на плечиках, висевший на дверце шкафа, черные
туфли под ним, серебристо-серый галстук на перекладине плечиков; потом,
через открытую дверь ванной, я увидел размокшую сигарету, валявшуюся в
лужице на полу, от табака лужица стала желтой; вероятно, Вальтер переоценил
величину гостиничной ванны и напустил туда слишком много пены. На
пластмассовой табуретке я заметил стакан виски с содовой и лишь потом, за
хлопьями пены, обнаружил Вальтера.
- Заходи, - сказал он. - Ты, похоже, пришел меня предостеречь. - Он
стер пену с лица и шеи и засмеялся, глядя на меня. - Только не забывай
академическую табель о рангах - как-никак я доктор, а ты - нет, и если дело
дойдет до дуэли, не знаю, пристало ли мне с тобой драться... Только не
думай, что сможешь отговорить меня от этой женитьбы. Но одно ты должен
знать, только одно: в Майнце у нас ничего с ней не было, ничего.
Я был рад, что он при этом не засмеялся, я закрыл дверь ванной комнаты,
сел на кровать и уставился на его черный костюм. Вечером накануне моей
свадьбы в Кобленце мой костюм точно так же висел на дверце гостиничного
шкафа, и галстук у меня тоже был серебристо-серый.
Я увидел, как Вальтер вышел из ванной комнаты, вытираясь купальным
халатом, затем надел пижаму, бросил халат на пол и с улыбкой пропустил через
ладонь серебристо-серый галстук.
- Правда, - сказал он, - я встретил ее снова только год назад,
случайно, и... ну вот, теперь мы женимся, ты завтра придешь?
Я покачал головой и спросил:
- И венчание будет?
- Да, и венчание, из-за ее родителей, они любят плакать на свадьбах.
Гражданского бракосочетания недостаточно для их слезных желез, и она
по-прежнему вульгарна, но зато у нас уже есть масленка.
- Оставь это, - сказал я и взял предложенный мне стакан виски.
- Мне очень жаль, правда, - сказал он, - но давай лучше обойдемся без
ветеранских разговоров - никаких объяснений, никаких признаний и никаких
предостережений.
Я думал о том, что собирался ему сказать: какая она неряха, как она не
умеет обходиться с деньгами, а в маргарине я нередко находил волос, и
повсюду были эти проклятые жирные пятна - на книгах, газетах, даже на